Граф Монте Кристо 1 часть

If you heard the cry of 'Mad dog!' you would take your gun-you would unhesitatingly shoot the poor beast, who, after all, was only guilty of having been bitten by another dog. And yet you pity a man who, without being bitten by one of his race, has yet murdered his benefactor; and who, now unable to kill any one, because his hands are bound, wishes to see his companion in captivity perish.	Если бы вы узнали, что под вашим окном бегает бешеная собака, вы схватили бы ружье, выскочили на улицу и без всякого сожаления застрелили бы в упор бедное животное, которое, в сущности, только тем и виновато, что его укусила другая бешеная собака, и оно платит тем же, а тут вы жалеете человека, которого никто не кусал и который тем не менее убил своего благодетеля и теперь, когда он не может убивать, потому что у него связаны руки, исступленно требует смерти своего товарища по заключению, своего товарища по несчастью!
No, no-look, look!"	Нет, смотрите, смотрите!
The command was needless. Franz was fascinated by the horrible spectacle.	Требование графа было почти излишне: Франц не мог оторвать глаз от страшного зрелища.
The two assistants had borne Andrea to the scaffold, and there, in spite of his struggles, his bites, and his cries, had forced him to his knees.	Помощники палача втащили осужденного на эшафот и, несмотря на его пинки, укусы и крики, принудили его стать на колени.
During this time the executioner had raised his mace, and signed to them to get out of the way; the criminal strove to rise, but, ere he had time, the mace fell on his left temple. A dull and heavy sound was heard, and the man dropped like an ox on his face, and then turned over on his back.	Палач стал сбоку от него, держа палицу наготове; по его знаку помощники отошли. Осужденный хотел приподняться, но не успел: палица с глухим стуком ударила его по левому виску; Андреа повалился ничком, как бык, потом перевернулся на спину.
The executioner let fall his mace, drew his knife, and with one stroke opened his throat, and mounting on his stomach, stamped violently on it with his feet.	Тогда палач бросил палицу, вытащил нож, одним ударом перерезал ему горло, стал ему на живот и начал топтать его ногами.
At every stroke a jet of blood sprang from the wound.	При каждом нажиме ноги струя крови била из шеи казненного.
This time Franz could contain himself no longer, but sank, half fainting, into a seat.	Франц не мог дольше выдержать; он бросился в глубь комнаты и почти без чувств упал в кресло.
Albert, with his eyes closed, was standing grasping the window-curtains.	Альбер, зажмурив глаза, вцепился в портьеру окна.
The count was erect and triumphant, like the Avenging Angel!	Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла.
Chapter 36. The Carnival at Rome.	XV. Карнавал в Риме
When Franz recovered his senses, he saw Albert drinking a glass of water, of which, to judge from his pallor, he stood in great need; and the count, who was assuming his masquerade costume.	Когда Франц пришел в себя, он увидел, что Альбер, бледный как смерть, пьет воду, а граф уже облачается в костюм паяца.
He glanced mechanically towards the square-the scene was wholly changed; scaffold, executioners, victims, all had disappeared; only the people remained, full of noise and excitement.	Франц невольно взглянул на площадь: гильотина, палачи, казненный - все исчезло; оставалась только толпа, шумная, возбужденная, веселая.
The bell of Monte Citorio, which only sounds on the pope's decease and the opening of the Carnival, was ringing a joyous peal.	Колокол Монте-Читорио, который возвещает только смерть папы и открытие карнавала, громко гудел.