Гранатовый синдром

Зайцев, словно противную морскую гадину, отшвырнул в сторону паспорт старлея и, деловито нахмурившись, подскочил к проржавшему с облупившейся зеленоватой краской пульту управления железным динозавром. Иван, в предвкушении чего-то необычного, наблюдал за действиями товарища, а Дмитрий, украдкой, подобрал документы умирающего врага-земляка. Пока еще раз не перечитал, не смог поверить дикому совпадению в адресе, так не бывает! Как такое было возможно? За тысячи километров от дома он встретил человека, проживавшего через дорогу. Дмитрий напряженно вглядывался в обезображенное лицо, пытаясь припомнить, как встречались они по пути к метро или около площади с разбросанными по обе стороны от мраморного памятника фонтанами, где местные и гости города летом спасались от невыносимой обездвиженной безветрием духоты. Пролистав паспорт до конца, Дмитрий обнаружил спрятанную под пластиковой обложкой почерневшую от закопчённых армейских пальцев фотографию, с которой робко улыбались молодая женщина с грустными глазами и сидящая у нее на коленях белокурая девочка, лет пяти. На обороте — лишь короткая надпись: «Любимому папочке от Оли и Маши». Дмитрий долго всматривался в лица, как будто пытаясь найти ответ на неразрешимый вопрос. Не понимая зачем, в глубокой задумчивости, машинально, он сунул документ во внутренний карман кителя, и, вздрогнув от непонятного шума, инстинктивно схватился за автомат.

— Работает старуха! — радостно заорал Зайцев, наблюдая как запели свою песню натянутые струны пил. — Смотри, как затарахтели! — кивнул он Ивану, который боязливо, с опаской, наблюдал как вздымались и опускались ощетинившаяся стальные крокодилы.

Зайцев нажал кнопку, лампы накаливания перестали моргать, блестящий металл застыл, затаился до следующей команды.

— Любишь поезда, дружище? — Евгений наклонился к старлею. — Здесь у нас несколько метров железной дороги имеется. Отправим тебя в последний путь с почестями.

Дальше перед Дмитрием развернулись, как на сцене перед спектаклем, подготовительные работы. Зайцев подогнал две вагонетки для бревна поближе к старлею и, с помощью Ивана, сначала положил доску, а потом на нее погрузил безропотное тело.

— Ваня, ты какую доску предпочитаешь? Сороковку на пол или, может, тёс двадцатку? — деловито осведомлялся у товарища Евгений, пока они готовили старлея, голова которого почти уперлась в пилы. — А может, нам лагу из этого полена оформить?

— Для этого надо настройку пил выполнить? — Иван крутил колесо дальней от пилорамы вагонетки, зажимая между двух обломков тесин вражеские ноги.

— Соображаешь, — осклабился Зайцев. — Но ничего переделывать не станем, тут все по классике, видишь? В середине пилы под доску настроены, а по бокам под тес. Ну, и горбыль с нашего ублюдка тоже выйдет, куда ж без отходов?

Старлей, глядя мутным взоров на манипуляции двух бойцов и поняв, к чему все движется, пытался что-то мычать развороченной от осколков челюстью. Видно было, что каждое действие причиняло ему нестерпимую боль.

— Ничего, дорогой, потерпи чуть-чуть, — приторные уговоры Зайцева сопровождались дружескими похлопываниями стонущего врага по плечу. — Мы тобой баньку где-нибудь неподалеку обошьем. Не осина и не ольха, конечно, но запах ты правильный источать будешь. Парная с ароматом страха будет, чтоб остальные твои товарищи-предатели Родины, вдохнув его, убегали, обгадившись, в свои норы.

Иван засмеялся над остроумной шуткой Евгения, обматывая тело старшего лейтенанта веревкой, чтобы руки его не свисали. «Технология» требовала полного соответствия, и «бревно» подготовили должным образом. Дмитрий наблюдал за действом как во сне, а во снах все логично и правдиво. Безвредные прыжки с высотных зданий, объятия недоступных в реальной жизни женщин, мирные посиделки с давно умершими людьми или ненавистными недругами, переезд из комфортного города в затхлую, забытую богом деревню, — все это издевательски преподносит коварный мозг в железных объятиях Морфея. Только проснувшись и не успев еще забыть последние кадры ночных фантазий, приходит понимание, что все увиденное — полнейший бред, абсурд. Стряхнув остатки грез, глупый вздор растворяется в мудрости разгорающегося утра. Дмитрий закрыл глаза, помотал головой, желая прогнать проклятое видение, но картина не изменилась. Перед ним, словно в дешевом фильме ужасов, два каннибала готовили адский ужин.

Когда все было готово, и безмолвствующая жертва покорно ждала своей участи, Иван оказался у зеленой коробки управления смертоносной машиной. Он прошел короткий инструктаж и знал, что нужно делать. Евгений остался по другую сторону, схватив валявшийся неподалеку гнутый металлический лом, чтобы, как рычагом, подтянуть вагонетку к акульей пасти хищной пилорамы. Все это время никто не обращал внимания на горящий, исподлобья, взгляд Дмитрия, играющие желваки и трясущиеся руки, сжимающие автомат.

— Ну, поехали! — имитируя Гагарина, взмахнул рукой Зайцев, и Евгений принял команду за сигнал, намереваясь запустить адскую машину.