Гранатовый синдром

Дмитрий без происшествий дополз до удобной позиции и замер, ожидая мгновения между глубокими сумерками и возможностью разглядеть темное ущелье, куда должны были влететь гранаты. Сердце выпрыгивало из висков, руки дрожали. Он считал, что именно от его действий зависит успех команды, ответственность давила как многотонный груз. По его подсчетам выходило, что Евгений с Иваном уже были на точке готовности для штурма. Аккуратно Дмитрий вытащил гранату, уперев магазин автомата в грунт. В настороженной тишине звонко щелкнул фиксатор подствольника. Он опустил автомат на землю, пытаясь унять дрожь. Слишком, слишком много зависело сегодня от него! Его роль задавала тон всей пьесе, от нее зависел успех. «Ну, что ж, зрители собрались, вот и третий звонок, поднять занавес! Поехали!» — Дмитрий резко поднялся, прицелился и нажал на курок.

Пока первая граната разлеталась на мелкие осколки внутри пилорамы, вслед за ней устремилась вторая, но не долетела, и за пару метров до цели ухнула возле здания. Выстрелив, Дмитрий бросился на землю, ожидая шквала огня от растревоженного противника. Ответные выстрелы не заставили себя ждать. Трассирующие пули в почерневшем воздухе летели в его сторону, спотыкались о неровности ландшафта, рикошетили и, взмывая ввысь, гасли словно умирающие звезды. В это же время и неожиданно для засевших внутри, сзади деревянной коробки раздались короткие очереди. Это атаковали Евгений с Иваном, яростно и бесстрашно прорываясь через вторые ворота. Дмитрий принял сигнал и устремился на подмогу товарищам, воспользовавшись хаосом и неразберихой в стане врага. Уже около железной двери, куда несколько минут назад влетел «подарок» из подствольного гранатомета, он услышал зычное: «Димон, чисто! Заходи!».

Внутри, при свете трех тусклых ламп накаливания, Дмитрий увидел результаты состряпанного наспех плана разведчиков. По краям от возвышающегося посреди помещения башни лесопильного станка лежали без движения два тела. Их застали врасплох Зайцев и Голоногих, прошив очередями. Третий — всего, как выяснилось, на пилораме было трое врагов, — тяжело дышал в левом углу, в двух метрах от двери. Осколками подствольной гранаты Дмитрия ему почти снесло нижнюю челюсть, в районе живота расплывалось темное пятно, и он не отреагировал, когда внутрь ворвались разведчики. Стреляли в сторону Дмитрия как раз те, что лежали бездыханными.

— Этот в двухсотом состоянии, — Зайцев вяло поковырял дулом Калашникова труп справа, потом шагнул к левому телу. — С этим тоже все ясно, уснул навсегда.

— Смотри-ка, — Иван наклонился к последнему телу. — Еще живой, да еще и старлей.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, как настроение? — с издевкой выкрикнул Зайцев, подойдя к офицеру.

Пока товарищи осматривали уцелевшего старшего лейтенанта, Дмитрий искал рацию. Если отсюда в штаб врага успело уйти сообщение о нападении, то их разведгруппе, да и всей операции грозила опасность, и нужно было срочно уходить. Среди опилок нашелся передатчик, вернее, то, что от него осталось: гранатой у него вырвало антенну, трубку, тумблеры, а вместо дисплея зияла дыра. Дмитрий с облегчением выдохнул. Он, как всегда, оказался на высоте: нанес урон и живой силе противника, и важному оборудованию.

Тут его внимание привлекли удивленные возгласы Зайцева. Тот, на всякий случай, обшарив трупы и полуживого, с развороченной челюстью, старлея, обнаружил у того паспорт и какие-то бумаги. Носить с собой идентифицирующие личность документы было категорически запрещено. Почему старлей нарушил правила, одному богу было известно.

Когда Зайцев прочитал, откуда старший лейтенант родом, Дмитрий похолодел. Тот, что доживал последние минуты среди стружек и сваленных вдоль стен кусков горбыля, оказался из одного города и соседнего с Дмитрием дома.

— Какая же мразь, — Зайцев злобно сплюнул, с ненавистью глядя на старлея. — Против своих воюет!

— Надо его расстрелять, — мрачно предложил Иван, передергивая затвором автомата. — В плен предателей не берем.

— Погоди-ка, — вдруг оживился Евгений и подмигнул Ивану. — У меня есть идея получше, все-таки я когда-то работал на пилораме, знаю, как тут все устроено.