Грани пустоты

Иногда после людей не остается даже воспоминаний.

У них отбирают единственно весомое, что еще есть в этом мире.

Дневник Илаи

Кост поправил кожаные перчатки на руках и лишь после протянул ладонь для рукопожатия. Этот жест можно было расценить как неуважение, но собеседник не рискнул выдать свои мысли. Чем заслужил короткую полуулыбку.

Впрочем, сутулый мужчина не смотрел Косту в лицо и вряд ли видел его реакцию. Как суслик, он прятался в своей норе из потасканного пиджака и кроткого вида. В равной степени это могло быть правдой и маской умелого хищника. Обманываться не стоит.

Они уселись по разные стороны прямоугольного стола из черного мрамора. Кост скрестил руки в перчатках перед собой, приготовился слушать и разгадывать.

– К сожалению, Лидеру придется задержать поставку продовольствия в этом месяце, – робко начал гость.

– Седьмой Оплот уже не впервые срывает сроки, – жестко отрезал Кост. Его не сильно волновал сам факт задержки, но держать лицо – необходимая в политике вещь. Тем более он знал, что Третьему Оплоту не удалось продавить этого господина, так что перед ним был личный вызов.

– В Пустошах снова неспокойно, – замямлил гость. – Дорога меняется буквально ежедневно, картографы не справляются…

– С рутинной ежедневной работой? Или с увеличившимися поставками оружия? Мистер Претт, не держите нас за идиотов.

– Седьмой Оплот подписал мирный договор больше сотни лет назад, и наша сторона не нарушает соглашений. – Голос гостя тоже изменился, в нем скользнул едва заметный стальной стержень. Спина чуть расправилась, глаза перестали бегать. Дешевый ход.

Любая сторона нарушает соглашения, когда считает, что этого никто не увидит.

– Я не имею в виду открытый конфликт. Я говорю о массовой транспортировке людей в центры за границами Оплота.

Гость сжал руку под столом в кулак – Кост мог не заметить этого, если бы не знал, куда смотреть – на зеркальную панель сбоку, которая выдала все еще спокойного мистера Претта с головой. Ведь этой информации не было в других Оплотах, перед которыми Претта посылали оправдываться.

– Не понимаю, о чем вы.

– Мы взрослые люди и можем решать наши споры за закрытыми дверьми, правда?

Неправдоподобная маска спала окончательно. Претт выпрямился и посмотрел на собеседника в упор.

– Эта информация способна развязать войну.

– В неграмотных руках, а я предлагаю вам сотрудничество. Помощь в обмен на дополнительную информацию о болезни, существование которой вы пытаетесь так неумело скрыть.

– Вымогаете информацию?

– Предлагаю помощь, – надавил Кост.

И несколько минут спустя довольно улыбался, открывая файл на планшете. Дверь его кабинета хлопнула чуть громче, чем стоило по этикету, но он простил это Претту.

Он уже знал, что обнаружит в досье. Болезнь, от которой не бывает лечения, центры для больных, которые никогда не переполнятся, – потому что финал болезни только один – пустота. Человек просто исчезает, а в палатах новый пациент.

К счастью, до Второго Оплота неведомая хворь еще не добралась. К сожалению, медики и ученые Седьмого ничем не могли порадовать.

– И как бороться с врагом, которого невозможно увидеть?

Кост спросил, глядя в панорамное окно на город, раскинувшийся перед его ногами. Огромный, многотысячный муравейник под палящими лучами весеннего солнца. Люди внизу казались такими маленькими, несущественными с вершины небоскреба. Сто двадцатый этаж – в каком-то мире это было важно, а сейчас просто приятная картина.

За его спиной возникла черноволосая женщина в неизменном сером пальто и тоже повернулась к городу за окном.

– Мой мир не смог.

Кост обернулся к ней и смерил спокойным, уверенным взглядом. Просто потому, что мог, – и она это ценила.

– Когда ты впервые подобрала меня, истекающего кровью в снегах, я счел тебя безумной.

– А сейчас?

– А сейчас я нахожу безумным все мироздание.

– Уважаю твой здравый подход.

Кост хмыкнул, но промолчал в ответ. Он знал, что делать дальше и что все планы его союзницы всегда работали – за это он ценил ее.

Но когда она пропала, он рухнул в кресло и долго смотрел в пустоту перед собой. Перчатки туго стягивали черные отмороженные руки. К ним вернулась чувствительность, что уже было прогрессом, но нормального цвета не будет никогда. Как напоминание о том, как и почему он «проснулся».

Когда вокруг все гибнет, нужно бороться. За себя в первую очередь.

Он выдвинул ящик, в котором лежал блестящий новый пистолет. Луч солнца упал на него, отразившись в черной стали. Кост провел по нему рукой, аккуратно, почти нежно, но пальцы все равно дрожали. Рядом лежал единственный патрон.

Потом он резко захлопнул ящик и отправился в зал собраний, вернув на лицо жесткое, отстраненное выражение.

Сегодня день, когда все начнется, запляшет и оживет.

* * *