Грани пустоты

Зато здесь были ножи. Не ахти что против огнестрела, но хоть какая-то защита. Откуда простой двоечнице и официантке знать тонкости метания, почему тело так четко и быстро реагирует, откуда те самые рефлексы – задумываться уже не приходилось. Вместе с этими решился и главный вопрос, а также перспектива отпуска.

Вооружившись, Кая прильнула к двери и прислушалась. За ней явно происходило больше движений и шума, чем производит один человек.

Отсиживаться в засаде никогда не было ее любимой стратегией, поэтому Кая сняла засов и приоткрыла дверь. Как раз вовремя, чтобы поймать на белоснежный фартук струю алой крови.

Мужчина в черном рухнул на пол, расплескивая кровь повсюду. Картиной в красных и бордовых тонах могли бы восхититься абстракционисты – ран на теле было достаточно на такой большой холст.

А в центре сего странного произведения искусства замер человек в разорванном синем костюме. Его руки были пусты, а волосы топорщились яростно, будто он разделывал противника голыми руками и ногами не один час, успев при этом изваляться в грязи. Облик дополняла свежая кровь на руках. И противный металлический привкус перебил запах булок.

Кая медленно подошла к гостю и долго смотрела в серые глаза. Он смотрел в ответ, с надеждой и страхом. И так странно эти чувства сочетались с его видом и с телом под его ногами, будто два разных человека уживались на одном лице.

А потом Кая, не замахиваясь, но со всех сил влепила ему по щеке.

– Козел.

– Прости…

– Сколько месяцев?

Ворс молчал и не отводил взгляда, в котором так и не читалась вина.

– Сколько?!

– Четыре с половиной.

Она хотела двинуть еще раз, но чувствовала, что это не поможет. Какой смысл бить того, кто готов стерпеть твой удар как ни в чем не бывало? Если он и чувствовал себя виноватым, то уже нашел оправдание.

Поэтому Кая развернулась и отправилась переодеваться. Убраться из кафе, что махом потеряло последнюю ценность в ее глазах, стоило быстрее, чем приедет полиция.

Полчаса спустя они, оба переодетые, сидели у фонтана и смотрели на уже вторую машину с мигалками, проезжавшую мимо. Весеннее солнце играло в русых волосах Ворса, высветляя их сильнее, чем Кая привыкла.

Она не вырвала руку, когда он аккуратно сжал ее в своей. Хотя все еще страшно злилась. И с колоссальным трудом удерживала себя от того, чтобы сжать в объятиях Ворса целиком. До хруста, так сильно, чтобы у него больше никогда не возникало мысли не искать ее, дать жить собственной жизнью, не впутывать в неприятности, или что он там себе еще надумал. Если бы все могло объяснить одно объятие…

Недостающий кусочек пазла не просто встал на место, он вскрыл ноющую дыру внутри и заполнил душу до самых сокровенных уголков. Острая боль и пронзительное счастье одновременно накатили с такой силой, что Кая просто молчала.

И так надеялась, что он сам поймет все без слов.

Ворс смотрел на нее и улыбался.

Кая не выдержала и улыбнулась в ответ.

Поэтому она не сразу заметила человека, который возник из ниоткуда рядом с ними. Ниже Ворса на полголовы, в новом, будто только что из магазина, синем свитере, идеально сглаживающем неровную, слишком худощавую фигуру, и круглых очках. В них треснули стекла, но мужчина будто не замечал этого. На вид ему было лет тридцать, но глубокие морщины уже залегли под глазами.

Он замер в нескольких шагах от скамейки и, кажется, попытался улыбнуться. Но то вымученное выражение, что проявилось на лице, меньше всего походило на улыбку.

– Здравствуй, Кая. – Его голос был тихим, спокойным. Так говорит профессор, который уверен, что студенты уловят каждое слово.

Ворс просто кивнул, но счастье, которым лучился весь его вид еще мгновение назад, бесследно испарилось. Он замер, стараясь не совершать лишних движений, готовый ко всему, что преподнесет судьба.

А в голове Каи еще один кусочек встал на место. Она вспомнила, где уже видела этого мужчину. Тогда он был взволнован, почти испуган и выглядел сильно моложе, а она сама едва не совершила величайшую ошибку в своей жизни… Хотя, кто знает, что она смогла бы сделать со своим желанием и без души.

– Николай. – Она не кивнула и не протянула руку в приветствии, а тон постаралась сделать максимально нейтральным. – Ворс говорил, что при виде своего творца люди рассыпаются, не выдерживая осознания, что были созданы чьими-то руками.

– Не руками, – улыбнулся Николай. – Но вы в достаточной степени настоящие, чтобы не бояться подобного.

– И все же ты рискнул. И рисковал раньше.

– Кая… – Нотка растерянности лишь на долю секунды скользнула во взгляде демиурга, и он быстро взял себя в руки. – Мы всегда ходим по очень тонкому льду, когда речь идет о творении. Риск – наш неизменный спутник.

– А еще боль и страдания. Какой мир вырастет на наших костях?

– Тот, который вы построите. Что бы ни осталось в вас после всех пройденных испытаний, какие бы чувства вы ни подавили – все они настоящие, живые и ваши. И выбор только за вами.

– А ты? – в разговор вступил Ворс. Судя по лицу, ему совершенно не нравилось, в какое русло он сворачивает. – Марта?

Николай поморщился и поправил очки.