Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Мартынов Александр Самойлович (наст. имя Пикер (Пиккер) Саул Самуилович; 1865–1935) – после двух арестов исключен из Петербургского университета и выслан на родину. Снова был арестован и после 2 лет одиночного заключения в Одессе был сослан на 10 лет в Восточную Сибирь. После ссылки эмигрировал, примкнул к меньшевикам. В 1906 г. после возвращения в Россию арестован, после освобождения вновь эмигрировал. В годы Первой мировой войны примыкал к группе Мартова. После Февраля – редактор меньшевистских изданий. Во время гражданской войны стал отходить от политической деятельности. В 1918–1922 гг. работал учителем на Украине. С введением НЭПа заявил об отсутствии разногласий с РКП(б), в 1923 г. принят в члены партии. Работал в институте Маркса и Энгельса. С 1924 г. и до конца жизни работал в Коминтерне.

Поддерживают сталинскую резолюцию ранее выступавшие анархист-коммунист Ге (409), левый эсер

Трутовский (306) и эсер-максималист Рыбаков [125]

.

В итоге резолюция принимается всеми, кроме 24 «против» и 3 «воздержавшихся». Это единственный случай, когда в стенограмме указываются «воздержавшиеся». Каким числом голосующих была принята следующая резолюция – о политике СНК в национальном вопросе – не указывается вовсе.

Целый день Съезда был посвящен казачеству, но в стенограмме была оставлена только речь некоего участника казачьего съезда. Перед ним выступил единственный казак, имя которого было упомянуто – «донской казак Шамов», которому приписывают и последующую речь. А также прозвучавшую в ней фразу «грабь награбленное» (в стенограмме: «Да, мы грабители, но мы грабим грабителей»). Фраза была в дальнейшем подхвачена Лениным, который в своём выступлении на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года заявил: «В лозунге “грабь награбленное” я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов, то почему же нельзя обойтись без латинских слов? (Аплодисменты.)».

Также в выступлении безымянного казака отразилось реальное положение дел на Дону: «слово “большевик” на Дону до последнего времени было страшным словом, и за принадлежность к этой партии старики-казаки секли своих детей».

Последний день съезда – принятие резолюций без прений и без подсчета голосов. В том числе без прений было принято решение о предоставлении государственной независимости Финляндии, которая до этого государством никогда не была. 22 декабря СНК принял решение вынести вопрос о государственной независимости Финляндии на заседание ЦИК, а 27 декабря сразу две финские делегации оказались в Смольном («буржуазная» и социалистическая). Они не ожидали, что большевики так легко согласятся предоставить финнам независимость. Это объяснялось тем, что Финляндия была для Ленина, Троцкого и других местом, куда они могли сбежать в случае неудачи своей авантюры с захватом власти. Путь был недалек и давно накатан «пломбированными вагонами».

До сих пор считается, что признание независимости Финляндии имело под собой какую-то правовую основу. Акт о признании независимости Финляндии был вручен финским делегатам 31 декабря в Смольном – почетная обязанность сделать это от имени ЦИК была возложена на Бонч-Бруевича (342). При этом акт был утвержден только 4 января, причём ненадлежащим для этого органом – Петроградским Советом Рабочих и Солдатских депутатов. Тем не менее отсчет официальной независимости Финляндии всё равно ведется с 31 декабря – согласно выданной большевиками «филькиной грамоте».

Уже 27 января 1918 г. в Гельсингфорсе началось восстание «левых» – гражданская война после Петрограда впервые была развязана именно в Финляндии. Очень скоро при поддержке германских войск произошла массовая расправа с «левыми»: 7370 человек было казнено, в лагеря было помещено более 75 000, из которых от нечеловеческих условий умерло 13 500 человек (15 %). Это была жестокая расправа, но куда менее кровавая, чем та, которую учинили в России большевики.

С тех пор решения о раздаче суверенитетов большевиками было поставлено под сомнение, ибо мировая революция требовала единения трудящихся вопреки государственным границам. Что предопределило походы Красной Армии в Закавказье, Туркестан и в Польшу. Но пытаться вернуть Финляндию большевики не рискнули – она так и осталась потенциальным местом их отступления. Ведь большевики управлять Россией не умели, да так и не научились. Принцип «берите суверенитета, сколько хотите» через семь десятилетий превратил оставшуюся в рамках СССР бывшую периферию Российской Империи в цепь враждебных к прошлому России режимов, где государственная русофобия продолжала русофобию постбольшевиков в РФ.