Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

18 июня 1917 наступление началось, и Церетели, видевший свою миссию в беспрерывных речах с трибуны, не смог удержаться от искушения и выступил на Съезде в очередной раз. Он зачитал сообщение о положении на фронте, снабдив их восторженными комментариями, хотя за один день никаких существенных событий не произошло. Ясно было лишь одно: противник не собирается сдаваться и уступать, а кровь полилась рекой. Будучи крайне далекими от фронтовой жизни, Церетели и выступившие за ним в том же духе Чернов (102) и Скобелев (100), не могли понять, как они дискредитирует Временное правительство и Советы, предполагая, что теперь солдат умирает не за «империалистические интересы», как раньше, а за «всеобщий мир». В действительности фронт очень быстро исчерпал материальные и человеческие ресурсы для наступления, а тыл не дал ему необходимого для победы, предполагая именно этот «всеобщий мир» – каждый для себя. Понесенное Россией поражение лета 1917 г. при большевиках обернулось военной катастрофой:

всё, ради чего действительно стоило проливать кровь, было отнято у России – и это была плата за измену Вере, Царю и Отечеству.

Разрушение армии

Целью февральских революционеров, последствий которой они не осознавали, было полное разрушение армии. Началось оно с Приказа № 1, который предполагался для Петроградского гарнизона и гарантировал невозможность использования солдат для подавления антигосударственного мятежа депутатов Думы и генералов Генштаба. Тем не менее усилиями большевиков этот приказ, разрушавший дисциплину и обеспечивший массовое дезертирство, распространился на всю армию и дезорганизовал её. Лишь некоторые части сохранили боеготовность.

Поскольку на фронтах наступило затишье (все планы весенне-летней кампании были сорваны февралистами), военный министр Гучков провел демобилизацию солдат старше 43 лет, а тех, кому было от 40 до 43 лет, частью отправил в длительный отпуск для проведения посевной. Отпущенные 10–15 % этого контингента должна была вернуться, чтобы в отпуск была отправлена следующая часть, и так далее. Но солдаты не хотели возвращаться до уборки урожая. После отставки Гучкова пост военного министра занял Керенский, который решил бороться с развалом армии задействованием её в масштабных наступательных операциях. В связи с этим все отпуска были отменены, отправленным в отпуск было предписано вернуться в свои части. Отпускники возвращаться не хотели, а те, кому отпуск был отменен, роптали, потому что тоже имели свои хозяйства, и некому было засеять поля и собрать урожай.

Пытаясь отчасти нивелировать последствия самовольного приказа Петросовета, Керенский выпустил Приказ № 8, названный «Декларация прав солдата». Несмотря на подтверждение безоговорочной власти начальников в условиях фронта, всякого рода «послабления» самовольно распространились от тыловых и прифронтовых частей на всю армию, чему вновь способствовали большевики, систематично занимаясь разложением армии, которая в своей массе их не поддерживала.

Свою лепту в разрушение армии внес и I Съезд Советов, который подготовил в рамках обсуждений военной секции резолюцию о правах солдата, а потом вынес её на пленарное заседание. Представил эту резолюцию Съезду Венгеров

[89]. Задачей резолюции было «исправление» (усугубление вреда) Приказа № 8. Если Керенский предполагал для солдат политические свободы во внеслужебное время, то Советы потребовали отменить это ограничение: «право каждого военнослужащего участвовать во всякого рода собраниях и устраивать собрания. Ограничение свободы слова “внеслужебным временем”

должно быть уничтожено». «Исповедовать свои взгляды» (то есть вести пропаганду) солдату хотели предоставить также и в окопах.

Участники заседаний секции много спорили по поводу отмены положения, что начальник может в боевой обстановке принуждать к исполнению приказа силой. Но к окончательному решению не пришли. И поэтому в резолюцию была внесена нелепость, которая толковалась однозначно: «Право начальника применять вооруженную силу против подчиненных, не исполняющих приказаний (п. 14), должно быть исключено из декларации». Сам факт исключения этого пункта означал не «фигуру умолчания», а прямую отмену указанного здесь права начальника. Жизнь разрешила этот вопрос: силу в боевой обстановке стали применять солдаты в отношении своих начальников.

В резолюции оспорено исключительное право начальника при назначении на должности и при отстранении от должности. Предлагалось сменить порядок: «органам солдатского самоуправления предоставляется право отвода и аттестации начальствующих лиц, а также право участия в управлении армией на основаниях, точно указанных в организационном уставе».

Если Керенский отнял у офицеров денщиков, то Советы отняли даже вестовых, допуская их наличие только в боевой обстановке и при утверждении «соответствующим комитетом». Снималось последнее из оставшихся дисциплинарное взыскание – постановка под ружьё. Даже добровольное приветствие военнослужащих отменялось, ибо «это демократическая армия».