Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Самая масштабная реформа, которую предполагали Советы, – это подчинение только непосредственному начальнику, а также снятие всех различий между «старшими» и «младшими» – эти понятия подлежали устранению. Подчиняться полагалось только в рамках служебных обязанностей. Солдат вне службы объявлялся таким же гражданином, как и все прочие: «солдат перестал быть особой кастой, – он просто техник, специалист своего дела».

Упразднялось значение воинского чина (звания): «фактически сейчас назначение на должности часто не стоит ни в какой связи с чинами данного лица. Мы имеем помощниками главнокомандующего поручика и подпоручика, но это случайное явление, а нужно, чтобы это явление не было случайным, чтобы оно не вызывало никаких трений, а было основным общим принципом строительства армии».

Отменялись привилегии гвардейских частей, сверхсрочники приравнивались к новобранцам. Наконец, упразднялось само понятие «офицер». Все военнослужащие должны были именоваться «солдаты», а все права и обязанности должны были определяться исключительно занимаемой должностью. Отменялись военные суды, допускалось лишь их временное сохранение с введением в них «демократического элемента». «Всякие особые виды уголовных наказаний для военнослужащих и особые меры заключения должны быть отменены».

Бакинский делегат Саакьян (91) высказал сомнение на счет вопроса о законности приказов начальников: «Ну, вот, офицер, который находится под известным контролем, – теперь он уже не офицер, а общее название: солдат, исполняющий определенные обязанности, – приказывает другому на фронте выполнить какую-нибудь обязанность. И вот этот обсуждает вопрос: контрреволюционно ли идти в разведку или нет. Вы здесь имели честь слышать, что наше наступление контрреволюционно. Этот отдельный пункт, – часть [Съезда] его совершенно ясно толковала, – что приказ о наступлении, как контрреволюционный, совершенно их не обязывает к наступлению. Дальше, для того, чтобы обсуждать вопрос: контрреволюционный ли шаг или не контрреволюционный шаг, обсуждающий по своим умственным и нравственным качествам должен быть всегда выше, чем тот, который этот приказ дает. У нас есть ли эта гарантия, не будет ли тогда возможности устраивать итальянские стачки и всегда искать по инстанции? Вот апеллируют к ротному комитету: этот контрреволюционный шаг я не выполню. Там нашли, что это не контрреволюционный шаг. Его это не удовлетворит. Надо дальше идти и, в конце концов, дойдет до вас, чтобы вы разъяснили, а когда вы разъясните?»

Доводы были убедительные, и слово «контрреволюционный» из резолюции вычеркнули. Но не вычеркнули из жизни. Повод для неисполнения приказа остался.

Донецкий делегат Калинин

(биографических данных нет) указал, что в декларации не сказано ни слова о казачестве. Он напомнил, что некоторые казачьи полки отказались принимать присягу Временному правительству, потому что в ней было написано «солдаты». Его предложение сохранить наименование «казаки» было отвергнуто как деталь, которая будет рассмотрена когда-то потом.

Единственное, казалось бы, разумное решение секции – это отказ от выборного начала при замещении командных должностей. Но всё убила мотивировка: «должен получать высшую санкцию права на свое существование не из рук армии, а из рук всего революционного народа». Из этого следовало, что вообще все командиры, пока они соответствующей санкции не получили, лишены каких-либо прав управлять подчиненными. «Для того чтобы армия была подвижным аппаратом, способным во всякое время проявить свою боевую силу, она должна быть централизована. Мало того, необходима ответственность младшего начальника перед старшим, (…) но при демократическом режиме высший командный состав ответствен перед всем народом в лице революционного правительства. И, таким образом, вся армейская дисциплина возвращает власть в руки самого народа и от него воспринимает свое начало».

При выборности командиров, начались бы «демагогические выступления офицеров – они разлились бы могучим потоком по всей России, как только было бы принято выборное начало. Каждый офицер, который искал бы карьеры, не считаясь ни с чем, стал бы подделываться под толпу». Зато революционная демократия предоставляла право отвода органам солдатского самоуправления. Кроме того, солдатским комитетам предоставлялось право определять послужной список командира – представлять отзывы, «которые бы всесторонне рисовали личность и деятельность лиц командного состава». Также солдатским комитетам предоставлялась возможность быть полностью в курсе деятельности штабов (после чего о военной тайне можно было забыть) и даже участвовать в оперативном разборе операций. Также солдатскому самоуправлению планировалось передать всё, что не касается непосредственно боевой деятельности (после чего следовало ожидать развала снабжения, медицинской службы и пр.).