Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

На Съезде не было сил, которые выступили бы против этого абсурда. Но были силы, которые хотели усугубления абсурда. Глашатаем этих сил вновь выступил Крыленко

(95). Он объявил, что революционные армии всегда строились как повстанческие, в которых дисциплина заменялась идейной спайкой. Из чего следовало, что прежнюю армию надо уничтожить до основания, а в новой армии – ввести тотальный идейный контроль с удалением всех инакомыслящих элементов. Далее: «демократизация армии на демократических принципах находится в коренном противоречии с существом постоянной армии вообще». Поэтому все меры должны считаться временными, а целью иметь – полное уничтожение постоянной армии и замену её «всенародной милицией». По мнению большевиков, нужно такое построение армии, которое выражало бы «определенную организованную революционную волю демократических низов против всяческих контрреволюционных попыток». Тем более что «в большинстве своём командный состав нашей армии является заведомо контрреволюционным». Поэтому «мы считаем, что выборность командного состава вплоть до батальонного командира, не является тем, что может внести дезорганизацию в армию. На высших ступенях в тылу право отвода, аттестации командного состава, право ареста и судебного преследования против раскрытых контрреволюционных попыток и злоупотреблений, право в известных случаях иметь в своём распоряжении материальную силу для демократических организаций солдат».

Вопрос «о 40‐летних» вызвал на Съезде бурные дебаты. Трудно было без ущерба компенсировать решение Гучкова. Тем более что никакой пользы оно не принесло – значительная часть отпускников поехали не туда, где была острая нужда в рабочих руках, а только в свои хозяйства. Кроме того, многие отпускники просто остались в городах – либо ехать домой было далеко, либо собственного хозяйства не было, либо просто не хотелось возвращаться к сельскому труду. Хотя численность отпускников не была значительной, общее расстройство железнодорожного сообщения привело к тому, что солдаты запрудили вокзалы и захватили места в поездах. Приказ Керенского об отмене отпусков не торопились выполнять. На съезде сообщалось: «в Боровичах остановилось 500 человек и дальше не едут. Говорят, что мы по указанию Совета запахали землю больше, чем следует, чем могли. Нас отпустили для запашки этой земли и теперь, когда нужно собирать хлеб, нас оторвали и от этой земли и от уборки». В Петрограде скопились тысячи 40‐летних, которые даже организовались во всероссийский союз и предъявили претензии Съезду.

Делегатам было предложено только одно средство – организовать команды-дружины, которые будут отпускаться в распоряжение Крестьянского комитета и убирать поля не у одних отпускников, а у всех нуждающихся. Да, на фронте нужны были люди, но и в тылу тоже. При этом фронт мало кого привлекал – тыловые части были переполнены, и там было большинство 40‐летних. С другой стороны, это был тот контингент, который воевал с 1914 года и, бывало, по два года не получал отпуска. Фронт перенапрягался, а тыл почти не изменил привычного образа жизни. Армия истекала кровью и испытывала перебои в поставках не только боеприпасов и пополнений, но и продовольствия. А тыл ни в чём себе не отказывал.

Крестьяне справедливо говорили: нас отпустили не гулять. На то, чтобы максимально засеять поля, был положен огромный труд, а зачастую и личные сбережения – лишь бы урожай был больше. При этом хлеб признан государственной собственностью, и подлежит сдаче в полном объеме. Следовательно, это было задание государства, а не отпуск на отдых. Крестьянство предчувствовало голод и следующую за ней анархию, которая сметет и Советы, и правительство. Так оно и вышло совсем скоро.

На Съезде дошло до немыслимого – добрым словом вспомнили Николая Второго, который в 1916 г. приостановил дополнительную мобилизацию, чтобы дать крестьянам убрать хлеб. Это решение упоминалось в выступлениях делегатов трижды.

Виленкин (169) остроумно подметил: чем же определяется союз 40‐летних? Возрастом или нежеланием служить? Возраст, разумеется, в ответе на вопрос отпадал. Другие делегаты напомнили, что в отпускных документах срок отпуска был обозначен: до первого распоряжения начальства. В ответ крестьяне шумели: дайте убрать хлеб! без хлеба не может быть победы! Дружины, которые будут убирать урожай, не сделают того, что может сделать хозяин. Взамен вполне можно призвать в армию тех, кто прячется от призыва, уклоняясь от фронта под разными предлогами.