Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Однофамилец известного большевика эсер Калинин Павел Федорович (биографических данных нет), прибывший из провинции, также заметил, что настроенные большевиками рабочие «говорили по шпаргалке». К посланцам Выборгской стороны он обратился со словами: «нам кажется диким, что вы осмеливаетесь отнимать дорогое время, которое принадлежит не нам, а всей России». Что касается анархистов, то их теоретик Кропоткин, конечно же, не санкционировал бы подобные выступления.

Меньшевик Захватаев (93) дал информацию об освобожденном из «Крестов» большевике поручике Хаустове, служившем в 12‐й армии. «Поручик Хаустов в малограмотной газетке, редактируемой им, “Окопная Правда” призывал солдат к тому, чтобы они не шли в наступление, ни в коем случае, даже в том случае, если это наступление, как сейчас, начнется по приказу Временного Правительства, если даже это наступление будет одобрено Всероссийским Съездом или центральным органом всероссийской демократии». «Затем поручик Хаустов во время заседания Совета Солдатских Депутатов призывал полк, в котором он служил, явиться с оружием в руках для воздействия на Исполнительный Комитет, т. е. на выборный орган всей 12‐й армии». За это Совет Солдатских Депутатов, представлявший все части армии, постановил арестовать поручика, а затем он был препровожден в Петроград со всеми обвиняющими его документами.

Также выступавший подтвердил, что «нам, с.-д. меньшевикам, в армии приходилось вести упорную борьбу с тем нарождающимся в армии настроением, враждебным по отношению к петроградскому пролетариату», «если сейчас нас спросят в армии, что же сейчас делает петроградский пролетариат, когда армия защищает Россию, когда армия защищает революцию, мы должны были бы теперь сказать, что в это время петроградский пролетариат, не весь конечно, а небольшая, может быть, часть его, защищает тех маленьких анархистов, по выражению одного товарища рабочего, которые грабят больших капиталистов». Что означало углубление разрыва между фронтовиками, проливающими кровь, и запасными полками и освобожденными от призыва в армию рабочими, составляющими «красу и гордость революции», а по сути – о хранные отряды революционной анархии.

Делегат Гарфин (биографических данных нет) заявил ещё более жесткую позицию: «Мы, провинция и фронт, должны сказать Петрограду, что не он призван делать дело революции, что он играет только на руку контрреволюционерам, которые могут прикрываться сегодняшними лозунгами большевизма и ленинизма и всовывать палки в колеса революции. Я заявляю: как провинция, так и фронт не пойдут за Петроградом. Между Петроградом, провинцией и фронтом легла целая пропасть».

Раздражение участников Съезда против выступлений агентуры большевиков и явного отвлечения от основных вопросов было велико, и в ответных словах делегаты уже не стеснялись называть вещи своими именами. Противодействие со стороны большевиков продуктивной работе Съезда было более чем очевидно – до такой степени, что предлагалось перестать их слушать.

Уже поздней ночью изнуренный Съезд вынужден был выслушивать оправдания Зиновьева

и обоснование оглашенного от имени большевиков проекта резолюции. Большевики снова пытались отвести глаза от своей провокационной деятельности и требовали расследований от лица Съезда, а не Временного правительства. Причём, не расследования бесчинств анархистов, а действий властей на даче Дурново. Вероятно, уже зная о готовящейся в ближайшие дни новой провокации – вооруженном выступлении большевиков – Зиновьев пытался доказать, что большевики, напротив, удерживают ситуацию и успокаивают рабочих.

Нужно отметить великолепную способность большевиков создавать на ровном месте такой конфликт, который отвлекает все силы их оппонентов на его нейтрализацию. Теперь мы называем это «политтехнологией». «Левые» оппоненты большевиков были настолько наивны, что раз за разом предоставляли большевикам и их сторонникам трибуну Съезда и места в колоннах манифестантов, чтобы получать от них чувствительные удары. История с дачей Дурново, сколь бы не очевидна была провокация большевиков, для петроградских запасных полков и рабочего люда стала прекрасным поводом, чтобы атаковать Временное правительство всеми возможными способами и мобилизоваться для вооруженной борьбы. Один убитый уголовник стал поводом для вооруженных приготовлений многих тысяч мятежников.