Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

В подобном духе высказались и другие – явно не избранные представители заводов, а произвольно сфабрикованная большевиками команда, которая использовала малозначительный эпизод расправы над уголовными элементами, чтобы объявить это возвращением к «прежним порядкам», чтобы назвать это методами, «какие и Николай Кровавый не допускал». Выступавшие были едины в том, чтобы отвести глаза от организации бегства уголовников и подозреваемых в шпионаже из тюрем, и вместо этого расследовать, кто же устроил разгром на даче Дурново. Все рабочие от станков оказались удивительно речистыми, и очень точно выбрали направление атаки: они не защищали анархистов, а требовали дискуссий, разоблачающих их идеи в глазах тех, кто их слушает. Они не защищали анархистов, а указывали не недопустимость примененных к ним методов. На тщательную подготовку ораторов «от рабочих» указывает применение одних и тех же оборотов и тонкое чувство грани, которую нельзя было переступать – критиковали только правительство, которое «служит двум богам», но не всероссийский Съезд. Ложная информация подавалась умело: то речь шла о двух избитых, потом о четырех, потом об одном умершем в больнице, потом о четырех умерших матросах… Сначала были поломанные окна, двери и шкафы, а также изорванные картины и иконы, потом оказалось, что с иконы сорвали половину золотого оклада… Это в штабе анархистов и максималистов – иконы? Множество деталей ужасного и ничем не объяснимого разгрома должны были заворожить приехавших с мест делегатов – зачастую наивных и не понимающих, что им бесстыдно лгут люди, которые никаких полномочий не имеют, скрытно преследуя интересы одной только партии. С одной стороны, все эти ораторы говорили, что надо во всём разобраться и учредить следственную комиссию, с другой – что они едва удерживают рабочих от выхода на улицу. Среди ораторов была Ольга (Сарра Наумовна) Равич (39) – не распознанная на съезде соратница Ленина из «пломбированного вагона», устроившаяся на фабрику «Скороход» и направленная на съезд «послушать». Она представила ситуацию за Московской заставой как крайне напряженную – будто бы, рабочие почувствовали в истории с дачей Дурново угрозу от контрреволюции, и их с трудом удалось удержать от уличных демонстраций. Её информация была опровергнута делегатом съезда – также из «московскозаставского» района.

Всю демагогию фиктивных представителей рабочих коротко разоблачил приехавший из провинции эсер Глухов (биографических данных нет), который выразил недоумение по поводу суждений питерского «авангарда» рабочего класса: «Они говорили здесь так, как говорят обыкновенно готтентоты, т. е., если меня грабят, то это плохо, а когда я граблю, то хорошо». «Если толпа самочинно врывается в тюрьму и освобождает арестованных, то, я спрашиваю, можем ли мы без расследования вопроса сказать, допустимо ли это или нет? Разумеется, вы должны сказать, что это недопустимо». «Когда нам говорят об организации и в то же время говорят, что по каждому непроверенному слуху вы не в состоянии удержать рабочий класс, я спрашиваю вас, где же ваша организация? Организации в сущности нет», «когда вы говорите, не зная ещё, что случилось, то это значит, что у вас нет организации, но есть анархия».

Петроградский рабочий Берг

[94] заявил без обиняков: «речи, которые раздавались здесь, отличались тенденциозным подбором. Эго не есть низы рабочих Петрограда, это есть искусственный подбор представительства». «Мы анархию переживаем каждый день, и вам, товарищи, приехавшим из провинции, кажется диким и странным, когда революционный Петроград, прогремевший своими подвигами на всю Россию, копается, извините меня, в грязи и перебирает грязное белье друг друга».

Берг сообщил очень важную информацию: что большевики во всем Петрограде контролируют только Выборгский район и единственный завод – фабрику «Скороход». При этом они не гнушаются нападать на своих оппонентов, и устроили избиение рабочих-эсеров на Трубочном заводе. Рабочий без пышных словопрений изобличил и тактику большевиков на недавней манифестации: «15 человек несут 15 знамен и говорят, что за нами большинство».

Столь же здраво выступил делегат Съезда питерский рабочий Трубицын

[95], заметивший, что лица, мало отличимые от анархистов, не раз отвлекали Съезд посторонними вопросами, заставив потратить на них 5–6 заседаний. Также он сообщил, что рабочих в перерыве проинструктировали большевики Зиновьев и Каменев. И поэтому сменился тон: с истеричного «убили, разорили» на взвешенный «нужно расследование». Что подтверждает: изложенные факты не были достоверными, и могли быть опровергнуты. Рабочий мыслил более здраво и точно, чем велеречивые министры-социалисты: если революция перешла в фазу, когда получила свою властную организацию в лице Съезда Советов, то она должна производить аресты мошенников и воров, «если нужно революционному правительству применить определенную власть, то, безусловно, эта власть должна быть применена, и если нужно будет употребить оружие, оно должно быть употреблено».