Грехи в наследство

Понять ее недоумение было можно. Даму с моей внешностью и в центре их маленького городка едва ли встретишь, а уж на окраине, в прогнивших от времени бараках, таким точно не место. Тут жизнь совсем другая, и люди, приноравливаясь к ней, одеваются соответственно. Моя стрижка «под новобранца» не нравилась даже многоопытному Голубкину, в этих же местах она выглядела просто вызывающе. Да и одежду, приобретенную в дорогих магазинах, оценить могла разве что столичная модница, жителям же бараков она должна была показаться по крайней мере странной. В общем, я вполне понимала всю неуместность собственного облика в сложившихся обстоятельствах, но изменить что-либо была бессильна. Ну не планировала я заезжать в тот день в те трущобы. Иначе, без сомнения, оделась бы совсем по-другому.

Как бы там ни было, но женщина глядела на меня с большим подозрением, и положение требовалось срочно спасать. Быстро прикинув возможные варианты, играть решила на обаянии.

— Мне бы Зинаиду, — с максимально доступной мне проникновенностью проворковала я.

Получилось, на мой взгляд, совсем не плохо, жаль только глядеть на женщину пришлось сверху вниз. Но тут я точно ничего не могла поделать! Не от меня зависело, что во мне росту метр восемьдесят в тапочках, а у нее от силы набиралось сто шестьдесят сантиметров с каблуками.

— Зинку? — растерянно переспросила женщина, переменилась в лице и неуверенно промямлила: — Так нет ее...

С легкой застенчивостью, чтобы, не дай бог, не показаться нахальной и не вызвать ненужного раздражения, я робко поинтересовалась:

— А не скажете, когда она может вернуться?

Вроде бы все аккуратно сделала, а женщина ни с того ни с сего вдруг заполошно взмахнула руками и раздраженно выкрикнула:

— Да не знаю я ничего! Что вы меня спрашиваете? Вон к Гришке идите и с ним разговаривайте. Он ее дружок закадычный.

Из опасения, что, откричавшись, молодуха просто захлопнет дверь и оставит меня с носом, пришлось срочно выйти из образа. Отбросив в сторону нежную застенчивость, надежно подкрепленную бархатными модуляциями голоса, я быстро подалась вперед и жестко спросила:

— Он дома?

Не ожидавшая такого оборота женщина глянула на меня с легким испугом.

— Где ж ему быть? Он на работу отродясь не ходил.

— С ним еще можно разговаривать или уже дошел до кондиции?

— А бес его знает! — в сердцах выпалила она и, неожиданно потеряв интерес к разговору, развернулась, чтобы уйти.

Дверь, правда, оставила распахнутой, и я посчитала это хорошим знаком. Получалось, меня признали за свою и разрешали войти. Плохо было только то, что комната, в которой проживал Григорий, была мне неизвестна, а спрашивать не хотелось. Свои такие вещи должны знать, а иным и соваться нечего. Не успела Гришкина соседка пройти и пары шагов, как на пороге ближайшей к ней двери возник сам Григорий.

— Чего разоралась? — угрюмо поинтересовался он. — Ни днем, ни ночью покоя от тебя нет. С утра глотку дерешь.

Сквозившая в голосе соседа угроза женщину не испугала, и в долгу она не осталась.

— Лучше орать, чем, как ты, зенки водкой заливать, — отрезала она.

Коммунальную жизнь я знала не понаслышке и потому понимала, что эти двое, закаленные кухонными дрязгами, друг другу не уступят. Прямо у меня на глазах назревал грандиозный скандал, а такой поворот событий меня абсолютно не устраивал, поскольку разом мог свести на нет все мои планы. Я уже начала было подумывать о вмешательстве, как женщина сама обо мне вспомнила:

— Не нравится шум, сам дверь открывай. Вон к тебе пришли. Зинку спрашивают.

Хотя Гришка развернулся в мою сторону не слишком уверенно, но в стельку пьян не был и меня признал сразу.

— Ты? Хорошо, что пришла. Пошли ко мне, — без малейшего удивления сказал он.

Соседка правильно назвала его комнату конурой. Стоило перешагнуть через порог, как от ударивших в нос запахов в голове у меня помутилось.

— Садись, — гостеприимно предложил Гришка и для большей доходчивости ткнул пальцем в сторону единственного имеющегося в наличии стула. Садиться на засаленное сиденье не хотелось, но проявление явной брезгливости могло обидеть хозяина, и скрепя сердце я все-таки заставила себя сесть. Хозяин, занятый домашними хлопотами, моих терзаний даже не заметил.

— Сколько наливать? Чуток или по полной? — галантно осведомился Григорий, водружая на стол стаканы и уже початую бутылку водки.

— Каплю. Мне еще в Москву ехать.

— Как скажешь, — покладисто кивнул он. — И каплей помянуть можно, ежели от души. А ты девка ничего, свойская.

— Ты кого поминать собрался? — насторожилась я.

Гришку мои слова удивили. Он даже граненый стакан с готовой к употреблению жидкостью снова на стол поставил.

— Так Зинку! Ты ж за этим сюда явилась?

Слегка наклонившись в его сторону, я ласково спросила:

— Ты, Гриша, что несешь? С чего это мы ее поминать станем?

— Так умерла ж...

— Как — умерла?!

Григорий вздохнул и с тихой грустью отозвался: