Грехи в наследство

— Тут хранится то, что не вошло в экспозицию, — рассеянно бормотала она, тасуя коробки в разные стороны. — Они же все несут и несут, спасу нет. И половина всего не имеет никакого отношения к истории нашего села. Складывать некуда, а не брать нельзя: обижаются.

Найдя нужную, с ее точки зрения, коробку, Василиса, недолго думая, вытряхнула ее содержимое прямо на пол.

— Здесь они должны быть. Больше негде, — сказала она, быстро перебирая фотографии.

Не зная, куда деться от нетерпения, я присела на корточки рядом с ней.

— Да где же они? Их тут несколько было, я помню, — шептала Василиса, откидывая в сторону одну карточку за другой.

Помочь ей я ничем не могла, поэтому мне не оставалось ничего другого, как только молча переживать.

— Вот! Я же помнила, что приносили что-то похожее, — вдруг закричала Василиса, торжествующе потрясая передо мной найденным снимком.

Забыв все приличия, я выхватила фото у нее из рук. Точно, она! Моя девочка с фотографии! Те же светлые волосы, закрепленные на затылке огромным бантом. Те же непокорные кудряшки вокруг светящегося весельем лица, те же бровки домиком. Даже платье то самое. Белое, с кружевным шитьем.

— В один день снимали, — пробормотала я.

— Что?

— Девочка одета в то же платье, что и на моей фотографии. Наверное, в один день снимали.

— А может, у нее только одно нарядное платье и имелось, — практично возразила Василиса, не прекращая работы.

— И такое вполне могло быть, только и там и здесь она снята в одном месте. На фоне дома.

— А рядом с ней кто? Не знаете? — поинтересовалась Василиса, заглядывая мне через плечо.

— Знаю, — еле слышно прошептала я.

Еще бы мне не знать! Я сразу его узнала, потому что не так давно видела на другом снимке. В музее Вуславля. Правда, на той фотографии он показался мне надменным и важным в своем торжественном темном костюме, а тут, в светлом пиджаке, да к тому же еще улыбающийся, выглядел почти демократично. Совсем другой человек, но спутать я не могла. Это точно был он!

— Денисов-Долин, — пробормотала я.

— Кто такой?

— Я мало что о нем знаю. Родовитый дворянин, состоятельный человек, меценат.

— А эта девочка... Его дочь?

— Хорошо бы!

— Так это ее вы разыскиваете?

— Да.

Василиса с жалостью посмотрела на меня:

— У нас таких точно не было. Я и фамилии такой не слыхала.

— Фамилия не главное в этом деле. Тут сами люди важны. Фамилии вы не слышали, а снимок в музее имеется, — усмехнулась я, но вышло у меня не слишком весело.

Василиса уловила мое настроение и, стараясь утешить, бодро подхватила:

— Имеются! И не один! Вот глядите, что я еще нашла.

Найденных фотографий оказалось две. На первой сняты были трое. Судя по тому, что сидели они на скамейке в окружении деревьев, фотографировались в парке или в саду. И снова там был Денисов-Долин все в том же светлом костюме и рядом с ним уже знакомая мне девочка. Третьего я видела впервые, и его внешность меня поразила. Огромного роста был мужчина, просто гигант. Даже сидя, он на голову возвышался над далеко не малорослым Денисовым-Долиным. Мощный, с широкими плечами и очень крупными кистями рук. Несмотря на расслабленную позу и спокойно лежащие на коленях руки, в нем чувствовалось присутствие недюжинной силы. На вид ему было значительно больше сорока, но такое впечатление вполне могло быть ошибочным. Кого угодно могут состарить лет на десять густая борода до середины груди и кустистые брови. Одет мужчина был под стать своей внешности: в свободную белую рубаху навыпуск и широкие холщовые штаны.

На другом снимке тот же самый человек стоял рядом с Денисовым-Долиным на фоне непонятного строения, здорово смахивающего то ли на сарай, то ли на амбар, но с окнами. А перед ними на траве стояла миниатюрная пагода с сидящим на ступенях задумчивым китайцем.

— Не знаете, кто это? — ткнула я пальцем в незнакомца. — Странный тип. Похож и на Льва Толстого, и на извозчика одновременно.

Василиса недоуменно пожала плечами:

— Понятия не имею. Все эти снимки принесла одна наша старушка, но, когда выяснилось, что к нашей деревне все эти люди отношения не имели, я отправила их в коробку.

— Поговорить с этой старушкой можно? Она еще жива? Василиса расхохоталась:

— Да она нас с вами переживет. Железная старуха. Только сейчас ее в Васькине нет. У внучки гостит. Дней через десять приезжайте.

Поскучнев от перспективы очередного ожидания и связанной с ним неизвестности, я тем не менее покорно согласилась:

— Что ж, придется приехать.

— Приезжайте, рады будем, — улыбнулась Василиса, собирая разбросанные по полу фотографии.

— Эй, подождите! — встрепенулась я и почти выхватила из коробки только что уложенную в нее фотографию.

Это был снимок, сделанный в парке. Тот самый, на котором вся троица сидела на лавке. Однако мое внимание привлекло не изображение, а оборотная сторона. Округлым детским почерком на ней было аккуратно выведено: «Самый веселый день моего рождения».

Я как раз прощалась с Василисой, когда в кармане вдруг затрещал мобильник.

— Слушаю.

— Это кто? Аня? — неуверенно спросил незнакомый мужской голос.

— Да, я. Слушаю.