Грядущая буря

– Начал было говорить, – ответил Тэм, – но понял, что они не подействуют. Душу передо мной он раскрывать не спешил, да и с чего бы? Надо же придумать, мужчине с собственным сыном разговор вести по росписи и указке Айз Седай! Не знаю, что ты с ним сотворила, женщина, но ненависть я еще распознать способен. Тебе многое придется объяснить…

Он осекся, когда его внезапно вздернули в воздух невидимые руки.

– Не припоминаешь, мальчик, что я там говорила о вежливости? – спросила Кадсуане.

– Кадсуане! – воскликнула Найнив. – Вовсе незачем…

– Все в порядке, Мудрая, – сказал Тэм, глядя на Кадсуане.

Мин уже доводилось видеть, как Зеленая сестра обращается с людьми подобным образом – в том числе и с Рандом. Тот всегда становился еще больше недовольным, а прочие, на ком Кадсуане опробовала свои методы, готовы были орать и вопить.

Тэм смотрел прямо в глаза Айз Седай.

– Знавал я людей, – промолвил он, – которые привыкли в сложных ситуациях кулаками искать ответа. Айз Седай мне никогда не нравились, и я был счастлив, когда, вернувшись на ферму, избавился от их общества. Задира всегда остается задирой, и не важно, что он в ход пускает – кулаки или что-то иное.

Кадсуане фыркнула, но опустила Тэма на пол; видимо, его слова Айз Седай все-таки задели.

– А теперь, – заговорила Найнив, как будто это она разрядила обстановку, – может, мы вернемся к чему-то по-настоящему важному? Уж от кого, Тэм ал’Тор, а от тебя я такого не ожидала. Я-то полагала, что ты справишься лучше. Разве мы не предупреждали тебя, что Ранд стал неуравновешен?

– Неуравновешен? – переспросил Тэм. – Найнив, да мальчик на грани безумия. Что с ним стряслось? Я знаю, что с человеком могут сделать война и сражения, но…

– Это несущественно, – вмешалась Кадсуане. – Понимаешь, дитя мое, что это, наверное, была наша последняя возможность спасти твоего сына?

– Если бы мне объяснили, как он к вам относится, все могло обернуться иначе, – заявил Тэм. – Чтоб мне сгореть! Вот что получается, если слушать Айз Седай.

– Вот что получается, если у кого-то шерсть в башке и он не слушает, что ему говорят! – оборвала его Найнив.

– Вот что у нас всех получается, – сказала Мин, – когда мы думаем, будто можем заставить его делать то, что нам надо.

В комнате воцарилась тишина.

И Мин внезапно осознала, что чувствует Ранда через узы. Где-то далеко-далеко, на западе.

– Он ушел, – прошептала девушка.

– Да, – со вздохом ответил Тэм. – Он открыл эти врата прямо на балконе. Оставил меня в живых, хотя, клянусь, по его глазам я видел, что он хочет меня убить. Раньше мне доводилось видеть у мужчин такой взгляд, и дело кончалось тем, что кто-то из нас двоих лежал, истекая кровью, на полу.

– И что же произошло? – спросила Найнив.

– Его… как будто что-то вдруг… отвлекло, – сказал Тэм. – Он схватил ту маленькую статуэтку и бросился во врата.

Кадсуане приподняла бровь:

– А не заметил ли ты, случаем, куда вели переходные врата?

«На запад, – подумала Мин. – Далеко на запад».

– Я не уверен, – промолвил Тэм. – Там темно было, но, по-моему…

– Ну что? – поторопила его Найнив.

– Эбу Дар, – сказала Мин, удивив всех. – Он ушел, чтобы уничтожить шончан. Как и сказал Девам.

– Об этом я ничего не знаю, – сказал Тэм. – Но то место и вправду походило на Эбу Дар.

– Да обережет нас Свет, – прошептала Кореле.

Глава 49

Другой человек

Ранд шел, опустив голову и сунув изувеченную руку в карман куртки. Ключ доступа, надежно завернутый в белую льняную тряпицу, был закреплен в петле на поясе сбоку. На Ранда никто не обращал внимания – еще один человек, идущий по улицам Эбу Дар. Ничего особенного, разве что ростом повыше многих. А рыжевато-золотистыми волосами он, возможно, обязан доле айильской крови. Впрочем, с недавних пор город наводнил всякий-разный народ, устремившийся сюда под защиту шончан. Подумаешь, одним больше.

Если человек не обладает способностью направлять Силу, то он или она могли обрести здесь пристанище. Спокойное и безопасное.

Это обстоятельство беспокоило Ранда. Шончан были его врагами. Они были завоевателями. Ранд думал, что на занятых шончан землях не может быть мира и спокойствия. Там, под гнетом деспотической власти, должны царить ужас и страдание. Но такого и в помине не было.

Если только ты не способен направлять Силу. То, что шончан делали с такими людьми, ужасало. Для них за этой видимостью благополучия и счастья все было не столь замечательно. И тем не менее Ранд испытал немалое потрясение, осознав, как хорошо шончан обращались с остальным населением.

Возле стен города расположились в своих лагерях большие таборы Лудильщиков. Скопления фургонов, неделями остававшиеся на месте, уже казались деревеньками. Проходя между костров и фургонов, Ранд слышал обрывки разговоров, и ему стало ясно, что кое-кто подумывает, не осесть ли им здесь. Многие, разумеется, возражали… Они же Лудильщики, Странствующий народ. Как они найдут Песню, если не будут ее искать? Ведь стремление к этой цели – неотъемлемая часть их души, как и Путь листа.