Гримус

Во время их второй совместной прогулки Эльфрида позволила Взлетающему Орлу взять себя за руку. В следующий раз она, страдалица, вытерпела его поцелуй. На другой день – под одурманивающий аккомпанемент пчелиного жужжания, – она позволила ему – и себе – еще один поцелуй. На этом их прогресс на несколько дней остановился, но Взлетающий Орел был настойчив, и вскоре Эльфрида уже разрешала ему ласкать себя, сначала сквозь одежду, а потом и под ней, трепеща от пробегающих по телу сладостных судорог желания.

Но когда и после этого она остановила его, Взлетающий Орел вспылил:

– Какой смысл останавливаться теперь? – воскликнул он. – Ты и так была ко мне очень несправедлива… так почему не получить от всего этого удовольствие, ответь?

– Ты верно сказал, – печально ответила она, – я очень несправедлива.

У Эльфриды и в мыслях не было мучить его – она была точно в таком же отчаянии, как и он. Но позволить себе последний шаг, совершить окончательное предательство она не могла. Что-то останавливало ее, что-то гораздо сильнее ее самой. Взлетающий Орел отказывался верить в то, что это могли быть моральные устои.

– Я люблю его , я люблю его

, я люблю его , – твердила она сквозь стиснутые зубы.

– Нет, не любишь, – отвечал Взлетающий Орел. – Ты привыкла к нему. Тебе спокойно с ним. Но он никогда не нравился тебе. Ты не любишь его.

– Люблю, – рыдала она. – Я знаю, что люблю.

На его глазах к ней с поразительной скоростью возвращалось самообладание, и слезы на ее ресницах высыхали.

Качели, Эльфрида на качелях, Ирина следит за ней. Бывают мгновения, думает Взлетающий Орел, когда они становятся похожими на сестер-близнецов. Такие одинаковые, и такие разные.

Ирина Черкасова, презирающая большинство людей, презирает сейчас Эльфриду. Глупая, вечно хихикающая женщина. Тем временем Эльфрида Грибб обнаруживает себя в сетях гораздо более сильного чувства: ревности.

Они продолжают улыбаться друг другу сквозь свои вуали.