После случайного первого поцелуя Эльфрида стала отвергать ухаживания Взлетающего Орла с такой страстной непреклонностью, что он потерял всякую надежду. Очень много времени и слов она потратила на то, чтобы объяснить ему, почему случившееся не должно повториться, почему они конечно же не должны заходить дальше, но ни разу ни словом, ни жестом даже не намекнула на то, что их поцелуй был ей неприятен.
– Все дело в Игнатиусе, – не уставала повторять она, что уже стало определенным знаком напоминания о великой любви к супругу, делающей любые предложения любых вздыхателей неприемлемыми.
Взлетающий Орел решил прибегнуть к последнему средству – увести миссис Эльфриду из супружеского гнезда, где ее, вероятно, сдерживало возможное появление мужа в любой момент.
Он начал сопровождать Эльфриду во время длительных прогулок по полям близ К.; после каждой прогулки миссис Грибб клялась ему, что это их совместное времяпрепровождение будет последним, но ни разу не сдержала обещания.
Во время первой прогулки они остановились возле колодца. У колодца ходил по кругу бык, приводя в действие с помощью зубчатой передачи насаженное на толстую ось колесо с ведрами, черпающими воду и выливающими ее в желоб, откуда влага текла орошать поля. Глядя на быка, Эльфрида заметила:
– Животные счастливей нас.
Взлетающий Орел подождал, что будет сказано дальше. Когда бык в очередной раз прошел мимо, Эльфрида погладила труженика по боку и продолжила:
– Они смертны.
– Вы несчастливы здесь, – сказал тогда ей Взлетающий Орел, уже понимая, что это правда.
– Нет, что вы, совсем нет, – торопливо отозвалась Эльфрида. – Я совершенно счастлива.
Она замолчала, впервые отчетливо ощутив пустоту и обман, заключенные в этих словах. Резко повернувшись, Эльфрида быстро пошла прочь от колодца.
– Я иду домой, – бросила она ему, пытаясь уверить себя, что возвращение к привычному быту вернет и привычное настроение.