«Гроза» Джорджоне и ее толкование. Художник, заказчики, сюжет

Предметы из коллекции Габриэле Вендрамина, которые частично перечисляет Микиель в 1530 году, способны многое поведать о своем хозяине: книги рисунков, статуи, картины и среди прочего – «небольшой пейзаж с грозой…». Но, конечно, отражение вкуса Габриэле Вендрамина мы найдем не в беглом списке Микиеля, который хотя и был коллекционером, но не столь утонченным[252]. Скорее он становится ясен из завещания, написанного 3 января 1548 года, за четыре года до смерти (15 марта 1552 года, за два дня до смерти, Габриэле добавил к нему приписку; в качестве свидетелей свои подписи поставили Тициан и «Vilielmo chondam messer Zuane depentor» – «Вильельмо, сын господина Джованни, живописца»). Габриэле Вендрамин призывал наследников (шестерых сыновей брата Андреа) «следовать по ходу своей жизни тем единственным трем принципам, которые позволят вам прославлять вашу семью и отечество: первый – заниматься навигацией и со всей разумностью морской военной дисциплиной, изучайте ее и оттачивайте свои умения; второе – не оставляйте изучение литературы; третье – занимайтесь торговлей и платите вовремя долги». В заключение он писал, «что хранит в одной своей комнате множество ценных и дорогих картин, написанных маслом и гуашью, на досках и холстах, все принадлежащие прекрасным художникам, большой стоимости и важности». Он продолжал: «Я не хочу более говорить, что все эти вещи являются великолепными и редкими произведениями искусства, а также о многолетних трудах, умственных и физических

, в семейной торговле ради их покупки. Сии картины даровали немногий отдых и покой моей душе, и поэтому они мне столь дороги. Я прошу оберегать их прилежно и не подвергать опасности… их нельзя продавать или одалживать, ни все, ни частично, ни в какой форме»[253]

.

Столь дорогие сердцу Габриэле Вендрамина картины, даровавшие его душе покой, должны были храниться все вместе в указанной комнате. Наследники не смели нарушить его предписание, несмотря на давление потенциальных покупателей, например герцога Баварского Альбрехта V. Лука Вендрамин решил уступить его настойчивости, однако братья быстро выразили протест и в конечном счете договорились о том, чтобы сохранить коллекцию Габриэле Вендрамина в «целости». Каталог был подготовлен между 1567 и 1569 годами комиссией из художников, в которую входили Тинторетто, Сансовино, Томмазо да Лугано, Алессандро Витториа и сын Тициана Орацио Вечеллио: «Гроза» («другая картина с цыганкой и пастухом в небольшом пейзаже с мостом в раме орехового дерева c позолоченной резьбой и фризом в виде четок кисти Дзордзи из Кастельфранко») упомянута в каталоге как хранящаяся «в комнате для заметок», то есть в кабинете Габриэле Вендрамина[254].

Неудивительно, что племянники исполнили волю старика, которого его друг Тициан в те же годы, когда было написано завещание, изобразил на вершине полной «трудов» жизни и в твердой власти (ил. 69

). Через шестьдесят лет Винченцо Скамоцци рассказывал, что «кабинет, принадлежавший глубокоуважаемому господину Габриэле Вендрамину… был запечатан, его мог открыть лишь кто-то из членов семьи, имевший склонность к хранящимся в нем вещам»[255]

. Таким образом, никто из непосредственных наследников не искал в картинах «отдыха и покоя для души». По крайней мере, до 1612 года, а возможно, и дольше, «Грозу» никто больше не видел.

6. Итак, зритель, художник или заказчик мог сближать себя со своим святым покровителем или наслаждаться сугубо личной связью с почитаемой античностью благодаря рассказу Вергилия и образу Венеры, как Джироламо Марчелло; вспоминать о важном для города чуде, видя в нем знак особого Божьего благоволения к собственной семье, как Вендрамины; входить в пространство картины в качестве персонажа священной сцены, как изображенный «спиной к зрителю» Джованни Рам в «Крещении Христа»; усматривать в неоднозначном образе Давида отражение собственной силы и собственной слабости, как сам Джорджоне. В этих картинах, как и во многих других, написанных в те же годы, исчезает дистанция, отделяющая неизменное живописное пространство от изменчивой жизни людей, а тесная связь заказчика с изображенным на картине событием или персонажем предстает в качестве подразумеваемого, но не выраженного явно знака его особого положения в обществе и культуре.