Гроздья Рябины

– Потому что нельзя жениться на женщине, которую так любишь. Для семейной жизни нужна другая любовь, пламя должно согревать, а не обжигать… вот только объясни мне: ведь прошло почти сорок лет, я много лет был счастлив с другой женщиной. Почему же она до сих пор является мне во снах, почему я вздрагиваю всякий раз при виде женщины, похожей на нее, и почему алые гроздья рябины так волнуют мою старую кровь?

Рецензия на повесть Эдуарда Дипнера «Гроздья рябины»

Повесть написана легким, почти профессиональным языком, с интересной общей канвой повествования. Автор не зацикливается на романтической линии, демонстрируя замечательные пейзажи и профессиональную деятельность героев.

«Неустанно, днем и ночью ползут вверх вагонетки, растет и пухнет черное чудовище – рукотворный вулкан, изрыгается наружу земное нутро, приближается к шахтерскому самострою, обступившему шахту, уже залетают во двор черные вулканические бомбы, и людям приходится уходить, бросив самодельное жилище».

Этот фрагмент повести явно говорит о литературных способностях автора, и даже его талантливости.

Тем не менее, часто встречается речевая неряшливость и небрежность конструкций, которые решит элементарная редактура и корректура. Кроме того, автор довольно часто попадает в западню смыслового потока, который перемешивает и почти уничтожает более важное зерно, делает высказывание не внятным. Еще одна проблема текста – небольшие стилистические выпадания: излишняя романтизация или преувеличенная эмоциональность – там, где это ни к чему, что влияет на общее восприятие произведения. Можно так же отметить не всегда уместное морализаторство. Однако все эти огрехи носят не регулярный характер, и при грамотном редакторском сопровождении будут вполне преодолимы.

Произведение, в целом, достаточно грамотное, структурно организованное и целостное. Динамика достаточно неплохая, хотя и встречаются небольшие «провисания». Чрезмерной затянутости и повторов нет, грубые речевые и стилистические ошибки отсутствуют. Терминология, несмотря на специфичность деятельности персонажей, не мешает восприятию.

Образы героев прописаны хорошо, мотивации внятные, поступки вопросов не вызывают. Сюжет организован логично, эпизоды упорядочены, общая идея не теряется. Название содержанию не противоречит.

Вывод: после корректуры и редактуры повесть можно допустить к печати. Сюжет актуален, герои вызывают сопереживание, книга может иметь широкий круг читателей.

Категория «Б».

Смерть Великого князя

Смерть не есть зло. Ты спросишь, что она такое? – единственное, в чем весь род человеческий равноправен.

Сенека

Чтобы побеждать, учись терпеть, чтобы жить, учись умирать.

Античный афоризм

На широкой кровати в княжеских покоях умирал Великий князь Московский Дмитрий Иванович. Третий уж день метался он в горячке, в бреду то поминал митрополита Алексия, то рубился с ворогами, то спорил с боярами. Княгиня Великая Евдокия неотлучно, денно и нощно сидела рядом с мужем своим. Давеча бояре московские вызвали к князю лекарей иноземных, троих сразу, да прогнала их Евдокия прочь. Нашей молвы не знают, по-иноземному всё бестолково бают. Да и согласья меж ними нет, устроили свару у постели Митеньки, какое зелье давать больному. Позор! Чуть было за бороды друг дружку не начали таскать. Вот Евдокия и выставила их вон. В редкие минуты просветления Мити собственноручно поила его горячим молочком, да Богу молилась, чтобы даровал он Мите исцеления, да надеялась на могучие телеса князевы, что до сих пор с любыми напастями легко справлялись. Но тяжка хворь князева, сковала руки, не поднять. Не допускает Евдокия к больному и попа, что прислали из Суждаля. Гнусит он, читает молитвы в соседней горнице, там же и княжичи – старший Василий, младшие Юрий,Андрей и Петр. И некому благословение дать князю. В прошлом году умер по дороге в Царьград духовник князев, любимый и уважаемый им Митяй, а митрополит Московский и Киевский Киприан – там, в Цареграде благословение патриарха Константинопольского принимает.

Но вот очнулся от морока Митя, глаза широко открыл, запекшимся ртом вздух хватает.

– Свет мой, Митенька! Очнулся! Дай Господи, теперь на поправку пойдешь. Выпей молочка, тебе и полегчает.

– Тяжко мне, Дунюша. Видно, настал мой смертный час. Является мне Алексий митрополит, зовет к себе. Предстану я скоро перед Господом нашим – ответ суровый держать за деяния мои, и готовлюсь я к тому, Дунюша. Вся жизнь моя передо мной предстает. Многого достичь хотел, и во всем повинен я. Во всех бедах, что на землю русскую сошли.

1