Гроздья Рябины

Близко к полудню стал рассеиваться туман, и увидели все, как, перекрестившись, снял Дмитрий княжеские доспехи, одел кольчугу простого воина и стал, ростом невелик, да в плечах могуч, с мечом и копьем, плечом к плечу с дружинниками своими близкими в первый ряд московского полка. И на князя Великого глядя, вставали в ряды дружин и полков своих князья и воеводы ярославские, ростовские, стародубские, новосильские, переяславские… Враз, точно рукой всевышней снятый, поднялся занавес тумана над полем грядущей брани, и охнули воины русские: прямо перед ними, в версте всего, ощетинившись копьями, сколько око объять могло, стояло бесчисленное войско. Турьим дурным ревом заревели карнаи, и вперед выехал всадник на черном коне. Роста преогромного, в плечах широк, чревом толст, стал он перед строем русским, и увидели воины, сколь страшен он ликом своим. На шлеме татарина – хвосты лисьи, волосы длинные черные на ветру вьются, за плечами – шкура волчья, в руке – копье длины непомерной. Молча, оцепнело смотрели русы на чудовищного татарина.

– Мен Челубей-батур, Темир-мурза, урусутский батур вызывать! – потряс копьем всадник, и ревом ответило ему войско татарское.

– Урусутские собаки! Челубей бояться! – заорал татарин и добавил по-своему, отчего зашлись ревом и свистом татары.

Зашевелились ряды, и вышел к князю Димитрию воин, сняв шлем, поклонился.

– Дозволь, княже…

– Ты ли это, Пересвет?

– Узнал, князь, знакомца недавнего. Дозволь, князь, сразиться с поганым. Не посрамлю я рода своего, не посрамлю ни оружия русского, ни веры русской.

– Бог тебе в помощь, Пересвет.

Свистнул монах разбойничьим посвистом, и из дальних рядов подскакал к нему белогривый конь, склонил шею. А Пересвет стянул с себя кольчугу и оказался в рясе черной с крестом на груди.

Ахнула дружина:

– В своем ли ты уме, чернец? Как можно без кольчуги и лат на поединок смертный? Татарин, он по уши в броню закован.

– А то, князь я без брони, что копье у татарина длиннее моего. В броне я уклониться от него не смогу. А сам он тяжел да неуклюж. Ну, благослови Господь, – широко осенил себя крестом Пересвет, махом единым вскочил в седло и поскакал навстречу Челубею.

Они сшиблись – тяжело набирающий ход Челубей и вихрем несущийся, пригнувшись к гриве коня, воин-монах. Треснули сломавшиеся копья, взмыли на дыбы кони, стал клониться назад и вправо, клонясь к земле, страшный татарин, с тяжелым гулом грохнулся, падая на землю, пал рядом с ним и Пересвет.

И сразу, с улюлюканьем и воплями понеслась вперед татарская конница: ХУР-Р-Р-А-А-А… Кольцом огибая сторожевой полк, татары вдруг натянули поводья, стали, как вкопанные, и потемнело небо – туча стрел полетела на русское войско. Повернулись татарские конники и бросились наутек. Но стояли русы, щитами от стрел заслоняясь, не поддаваясь на хитрость известную татарскую. И тогда пошла вперед вторая волна атаки. Но уже опомнились русы. Вышли вперед самострельщики, задние заряжали, вперед передавали самострелы. За двести шагов разили русские самострелы, валились наземь кони со всадниками, пронзенные стрелами, редели ряды наступающих, но велик был напор, несчетна конница татарская. Уже сметен сторожевой полк, и обрушился вал на Большой полк московский. Встречали татар, ощетинившись рогатинами, перемахивали кони татарские через передние ряды, падали с проколотыми брюхами на дальних, сбивали с ног, бились в смертной свалке люди и кони. Огибая полукольцом большой полк влево и вправо, растекалась татарская конница, а следом мерным шагом шла закованная в броню генуэзская пехота. Искатели легкой наживы, собранные на перекрестках Европы и готовые служить за деньги самому дьяволу, прошедшие огни и воды наемники шли воевать русскую землю для татарского самозванца. Тогда сменили самострельщики стрелы на болты железные, били в упор, и кои отскакивали, а кои пробивали иноземную броню. Падали сраженные, а их место, переступая павших, занимали задние. Приблизились фряги, и началась сеча тяжкая. Тесно стало на земле, и, становясь спина к спине, сражались русские воины. Слева от Дмитрия рубился секирой Понкрат, спину князя защищали Ерошка с Тимофеем. Вся близкая дружина плечом к плечу стояла стеной, но не прятался за спины Великий князь, рубился двуручным мечом, валил татар и фрягов. Лились пот и кровь, грудами тел усеяна земля, звон железа, крики и стоны, ржанье коней. Немеют от усталости руки, перехватывает дыхание, и откатываются смертные враги, чтобы перевести дух и снова сойтись в схватке. С искусным фрягом сразился Дмитрий. Роста невеликого, подстать самому князю, но ловок и быстр фряг, отражает удары, увертывается, кричит что-то по-фряжски. Хитростью заманивает его Дмитрий, вот-вот одолеет, да вдруг – точно обухом по голове, гулом отдалось и померкло перед очами…

***