Группа поддержки для выживших девушек

Я обвиняю Рассела Торна. Он был одним из подонков, которые считали, что на Си-эн-эн венцом желаний является работа обозревателя, роль говорящей головы. В какой-то момент он успел провести собеседование со всеми нами и по пути сообразил, что я зарабатываю дополнительные деньги, публикуя электронные книги о любви, используя несколько псевдонимов. Дурная шутка, верно? Женщина, у которой никогда не было серьезных отношений, пишет о вторых шансах тайных миллиардеров с их школьными зазнобами. Или о крутых ковбоях и безнадежно влюбленных вольнодумных активистах, озабоченных правами животных. Я не выражаю несогласия, но у меня это хорошо получается и мне нужно как-то зарабатывать себе на жизнь. Может быть, у меня это хорошо получается, потому что для меня всякая любовь – фантазия. У меня на сей счет нет личного опыта, который мог бы мне помешать.

Рассел связался со мной и попытался меня фактически шантажировать.

– Я не знаю, что делать, Линнетт, – сказал он по телефону. – Я мог бы послать эту статью в какое-нибудь большое издательство, может быть, заключить договор на книгу.

– Если вы сделаете публичное заявление, я больше не смогу писать, – сказала я, чувствуя тошноту при мысли о том, что меня снова публично разденут донага, что все сталкеры и фрики из подзаборных медиа станут думать, будто Линнетт Таркингтон – всего лишь девушка, которая хочет найти свою настоящую любовь. Мне придется стереть всё. Годы работы. – Мне нужны деньги, чтобы платить за аренду.

– Если вы хотите, чтобы я занялся этим, то вам придется предложить мне что-нибудь, имеющее сравнимую ценность, – сказал он.

– Например? – спросила я.

– Почему не убить двух зайцев одним камнем? – предложил Рассел, делая вид, что именно этот план он с самого начала и проводил в жизнь. – Почему бы нам не написать какую-нибудь собственную вещицу в соавторстве?

Он пообещал пробить нам шестизначный аванс за книгу, в которой от первого лица рассказывалось бы о последних девушках и на обложке стояли бы наши имена, только такая книга должна содержать новый материал и рассказывать не только обо мне. Мне тут же пришло в голову название: «Группа поддержки последней девушки». Доктор Кэрол процветает, делая карьеру на работе с людьми вроде нас, пережившими тяжелую психологическую травму. Может быть, пришло время и мне материализовать свое прошлое? Я ему сказала, пусть занимается, пусть делает предложение, но только без шума. Я думаю, он предвидел, что я буду сливать ему информацию, а он будет превращать ее в убийственную прозу, но, закончив разговор, я поняла: а на кой черт мне нужен Рассел Торн?

Я решила сама написать книгу, а когда он позвонит мне с предложением, я сделаю пируэт и обращусь к издателю напрямую. Поступок поганенький, но Рассел тоже личность поганенькая. Но потом я начала писать и передумала.

Обычно я пишу всякие фантазии о хели-скиинге[35]

и частных островах, но писание о вещах, которые так задевают за живое, разрушило мои защитные механизмы. Все вылезло наружу: вина Дани, наркозависимость Хизер, интеллектуальные потуги Джулии, отрицание Мэрилин, рак Мишель, желание доктора Кэрол стать знаменитостью. Я писала об этом, раскаляясь добела, и тут же жалела о каждом написанном слове. Предложение за предложением это было не чем иным, как предательством. Как бы я ни нуждалась в деньгах, опубликовать это я не могла, а потому я оборвала все контакты с Расселом и зарыла документ в глубинах моего жесткого диска. Я и представить себе не могу, что уничтожаю собственное творение, и я глупейшим образом предполагала, что оно находится в безопасности, но мне следовало бы знать, что никто из нас никогда не может чувствовать себя в безопасности. Рассел пылал гневом, пытаясь связаться со мной, но я заблокировала его телефон, а его письма по почте поставила на автоматическую отправку в спам. Он, вероятно, чувствовал унижение, возвращаясь к какому-нибудь издателю с пустыми руками, а унижение для мужчин является триггером. Неужели это Рассел устроил инсценировку в моей квартире? Был ли на нем бронежилет? Был ли он на самом деле мертв, когда я убежала? Не похитил ли он книгу с моего жесткого диска? Но ему не имело ни малейшего смысла красть книгу, а потом дожидаться Джулии. Но кто еще знал о книге? Мне вообще не следовало приниматься за нее.

Я каждые несколько месяцев перечитывала написанное, иногда добавляла что-нибудь новое, но я знала, что единственным правильным поступком было бы уничтожение этого документа. Но я так и не решилась на это, и вот кто-то другой дотянулся до него, и теперь они знают о наших жизнях больше, чем следовало бы, а доктор Кэрол хочет отвезти меня в полицию, а потому я бегу в единственное известное мне место, где я буду в безопасности.

На улице пусто, и я иду вверх по склону, иду неторопливо, словно вышла на прогулку с прекрасным кустиком клетры в супной кастрюле, хотя, если в Бел-Эйр кто и гуляет, то с собачьим поводком в руках или с воздуходувкой на спине для сбора опавших листьев.