Гусь

Бармен засуетился, принялся извиняться, периодически ныряя под стойку. Перед журналистом, словно из воздуха, материализовалась большая кружка янтарного напитка с норовящей сползти вниз густой пеной.

– Это за счёт заведения! Точнее, за мой счёт… – молодой человек опустил глаза, ещё ближе пододвигая кружку Жафу. – А сегодня у нас новинка от шеф-повара. Нежные сосиски с острым соусом, – заученно начал он и осёкся.

– Давай сосиски! – журналист махнул рукой, – Глядишь, дотравишь старину Жафа со второй попытки. Шучу, шучу! – похлопал он по плечу бармена.

Бармен попытался натянуть улыбку, боязливо косясь в сторону Жафа. Страх выступал не самым плохим инструментом для выманивания информации. Хотя и выманивать-то особо не приходилось. Люди сами забалтывали свой страх, боясь остаться наедине со своими мыслями, переживаниями и болью. Страх рождал информацию, а информация множила еще больший страх. Главное, не перестараться. Жаф любил размышлять об информационной кухне. Он мнил себя настоящим шеф-поваром аскерийских новостей. Секреты новостевых блюд, как водится и на настоящей кухне, потребителям информации не раскрывались. Собирая факты, он очищал их от лишнего мусора, отделял самое вкусное, резал на кусочки, соединяя и перемешивая между собой. Для достижения необходимого вкуса новости приправлялись разнообразными соусами и специями. Блюдо делалось кислым, приторным, горьким, острым, вызывающим смех или слёзы, но ни в коем случае не пресным. Только жареные факты и самые свежие продукты! Жаф слыл мастером пропорций. Аскерийцы читали, плакали, плевались, сморкались, смеялись. Хорошее новостное блюдо рождало эмоции.

Очень скоро правда и ложь стали для Жафа лишь ингредиентами. Ложь – как красный острый перец. Как без неё? Вкус не тот, но перестараешься – есть никто не будет. Не подать сырым, не пережарить и не пересолить!

Бармен поставил перед Жафом тарелку с аппетитными сосисками, тушеной капустой и очередную кружку холодного пива. Журналист невольно вывалился из собственных раздумий.

– Ваши сосиски и пиво!

– Благодарю! – Жаф достал из кармана одну из помятых бумажек. – Держи! Плачу вперёд.

– Здесь на несколько кружек пива с сосисками! – купюра мгновенно исчезла в руках удивленного бармена.

– Угу! Тебя звать-то как?

– Моб.

– Ёмкое имя. Хорошо звучит.

– Говорят, что в переводе с древнеаскерийского означает «добрый».

– Добрый Моб… Поддерживаю древнеаскерийское толкование. Как вообще народ? Наработал постоянных клиентов, добрый Моб?

– Я тут недавно. Клиенты разные. Кто на пару кружек забегает, а кто-то пьет по-чёрному, но для бара это хорошо. Вон тот, – бармен указал на одинокого мужчину в дальнем углу зала, – приходит каждый день.

– Кто такой? – спросил Жаф, вытянув шею и пытаясь разглядеть завсегдатая пивного бара «Пена».

– Учёный, вроде… Ну тот, от которого гусь сбежал. Керси, кажется. Помните эту историю?

– А как же? – оживился Жаф. – Истории – моя профессия! он возбужденно облизал губы. – И что? Пьёт по-чёрному, как ты выражаешься?

– Не сказать, что по-чёрному, но регулярно.

– Ну-ка, налей ему от меня кружку самого вкусного пива, – журналист протянул бармену вторую бумажку.

– Будет сделано! – радостно подсчитывая чаевые, выпалил бармен.

Жаф развернулся в сторону Керси и стал ждать. В мгновение Моб оказался рядом с учёным и что-то зашептал на ухо, указывая на журналиста. Изрядно помятый парами алкоголя учёный удивлённо вскинул на бармена пьяные глаза, а затем подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть источник благодати. Жаф весело помахал рукой. Керси расплылся в улыбке и жестом пригласил за свой столик.

– Доктор Керси! – играя глубокое почтение, журналист протянул руку учёному. – Когда я узнал, что вы здесь, то не мог не угостить вас кружкой хорошего пива! Благодарю, что не отказались.

– Ну что вы, что вы! – маленькие глазки Керси часто заморгав, забегали, превозмогая опьянение. – Пресса, знаете ли, всегда у нас, учёных, в почёте.

– Приятно слышать! Пресса мало у кого в почёте, только у самых передовых и известных, таких, как вы, например, доктор Керси, – Жаф начал лить комплименты на мельницу голодного тщеславия недоласканного славой учёного.

Сочинять не только истории, но и комплименты Жаф любил настолько, что, убеждая собеседников, сам начинал в них верить.

– Любезный! – Жаф обернулся к Мобу. – Принесите-ка нам горячее и что-нибудь покрепче.

– Доктор Керси! – Жаф искрился радостью. – Для меня большая удача вот так просто поговорить с вами. Не для репортажа, а по-человечески, по душам.

– Хороший человеческий контакт сегодня в дефиците, – согласился учёный.

– Именно! – Жаф поднял бокал с пивом. – За встречу!

Мужчины столкнули бокалы. Подошедший Моб поставил перед гостями графин с холодной аскерийкой и огромную сковородку со скворчащим сладковато-пряным мясом.

– Мне, право, неудобно! – Керси приложил руку к сердцу.

– Ерунда! Деловые люди должны по-серьёзному отметить встречу! – Жаф наполнил рюмки крепкой аскерийкой. – За вас, доктор, за настоящего учёного!