Гусь

На всех этажах бряцали двери, выпуская сонных соседей, рвущихся узнать, в чём же дело. Одетые в ночные рубашки и семейные трусы, они трясли в руках гаверофоны. Никто не спешил на работу, не собирал детей в климадосты. Удивлённые лица ждали сигнала. Но сигналов не было. Никаких. Лишь только один, не заглушаемый никакими другими информационными помехами. Сегодня на площади их ждёт Гусь. Лишь только это стало темой разговоров.

Уже много лет соседи не общались между собой. Спеша по своим делам, они мимоходом приветствовали друг друга, улыбаясь сквозь зубы. Их пристальное внимание привлекало лишь электронное табло на первом этаже, ежедневно обновляющее рейтинг и список Достижений, каждый день напоминая им, кто они есть в Аскерии.

Но сегодня и оно не подавало признаков жизни.

Жители пытались распределить полураздетых соседей по фамилиям из рейтингового списка. Но видели лишь себе подобных – растерянных и неспособных принимать решения людей, грубо вырванных из привычного, сложившегося ритма жизни в системе.

Они впервые начали задавать вопросы. Скучковавшись группами, люди обсуждали приключившееся событие, пытаясь совместно найти выход. Разучившись думать, все пришли лишь к одному выводу: нужно выполнить приказ последнего сигнала. Всем – на площадь. К Гусю.

Толпа росла и мешала Жафу пробираться к лестнице, а если и удавалось протиснуться сквозь поток людей, следующий этаж встречал его новой пробкой.

Заплаканный, сопливый ребёнок лет пяти, дёргал за юбку мать, пытаясь привлечь к себе внимание. Его детское устройство с играми тоже предательски молчало. Разозлившись, он бросил его в сторону лестницы. Игрушка врезалась в спускавшегося Жафа и, отскочив, со свистом унеслась между лестничными проёмами вниз. Детский рёв усилился.

Перед самым выходом, на последней ступеньке, сидел молодой мужчина с первого этажа, держа в руках безжизненный электронный прибор. Жаф часто видел его входящим и выходящим из подъезда, всё время смотрящим в гаверофон, что-то перебирающим пальцем на экране. Мужчина посмотрел на Жафа, не узнавая его. Да и откуда он мог его знать. На лице мужчины отражалось явное горе. Глаза тускло и безжизненно смотрели на журналиста, нижняя губа по детски выпятилась вперёд, тёмная богатая шевелюра разлохматилась.

– Что будет со всеми нами? Как я теперь узнаю свой рейтинг? – слезливо промямлил сосед.

– Не печалься! Твой рейтинг высок! – Жаф похлопал мужчину по плечу.

– Откуда вы знаете? – прогнусавил он. – Ваши слова не подтверждены последними данными. Да вы, вообще, кто такой?

– Сосед я твой! Живу я здесь! Ты – на первом этаже, а я – на пятом!

– Сосед? – лицо мужчины перекосило удивлением.

– Сосед, сосед! – Жаф направился к выходу. – Сделай только лицо попроще, а то мне за тебя страшно становится.

С ума, что ли, все посходили, думал Жаф, фотографируя на ходу ошарашенных соседей, вбегающих в подъезд.

Выскочив на улицу, он двинулся в сторону остановки общественного транспорта. Вызволить клаер со двора Хониха пока не удалось. Остановка пустовала, впрочем, и утренние гаверобусы отсутствовали на ней. Зато по дороге вышагивали аскерийцы. Людские потоки тонкими ручейками сливались в один широкий, двигавшийся по направлению к площади.

Аскерийцы с интересом рассматривали друг друга, смеялись, размахивали деревянными гусями. В полдень они наконец-то увидят живого символа Аскерии, живого лидера! Сигнал, любопытство и ожидание новизны.

Окна домов, обычно наглухо закрытые и зашторенные от чужих глаз, распахивались. Жильцы высовывались наружу, перекрикивались и через несколько минут покидали свои квартиры, присоединяясь к уличному шествию.

Запыхавшись, Жаф добрался до офиса редакции Аскерийских новостей. Коридор не шумел каждодневными разговорами, стук шагов непривычно гулко отзывался в пустоте. Одинокая пальма, стоявшая у огромного оконного витража, наклонилась, пытаясь прорваться сквозь стекло, чтобы узнать последнюю, самую важную новость Аскерии.

Неожиданно Жафа схватили за плечо могучей рукой и резко развернули.

– Жафчик! Какое чудо, что ты догадался прийти сам! – Главред сжал журналиста в объятьях так, что у того захрустели косточки. – Ты видел, что там происходит? Во всей Аскерии исчезла связь. Невозможно никому позвонить. Ещё и последнее сообщение про Гуся. Как думаешь, кто за этим стоит? Надо выяснить, – шепнул он на ухо Жафу. – Сейчас наша газета – единственный источник информации! Это наш шанс повысить продажи!

– События развиваются слишком стремительно, шеф, – Жаф почесал затылок.

– Ты справишься! Давай, Жафчик, надо успеть на площадь раньше всех!

Журналист скептически посмотрел на главреда и с сомнением покачал головой.

– А… Ты об этом?

Главред достал из-за пазухи пухлый конверт и протянул Жафу.

– Давай, не теряй времени!

Он хлопнул Жафа по плечу и выставил на улицу.

55

Рэйф беспокойно ходил по кабинету. Головные боли неотступно преследовали его уже несколько дней. Контроль ситуации в Аскерии и противоречивые сообщения от Гавера создавали постоянное напряжение. Прошедшая ночь стала печальным следствием неизвестно куда развивающейся ситуации.