Homo cinematographicus, modus visualis

А на «Сталкере» вообще была невероятно интересная работа, потому что там были очень хорошие художники. Поначалу был Александр Бойм, дальше появился Сергей Петрович Воронков, с которым я работал на «Служебном романе». Потом там был Шавкат Абдусаламов, великий художник, сделавший картину «Агония» с Элемом Климовым. Потом был Рашид Сафиуллин – замечательный художник из Казани, работавший у Тарковского на «Гамлете», и очень опытный мосфильмовский художник-декоратор Владимир Фабриков.

Ну, а операторами были гениальный Гоша Рерберг, потом Леонид Иванович Калашников – тоже блистательный мастер – а потом Александр Княжинский, который, собственно, и снял тот «Сталкер», который мы сегодня видим. Так что мне было у кого учиться.

После «Сталкера» Вилли Геллер перетащил меня на фильм Михалкова «Обломов»… Между первым и вторым «Сталкерами» я работал у Лотяну на картине «Мой ласковый и нежный зверь», а потом на фильме «Тот самый Мюнхгаузен» с Марком Захаровым, где тоже было очень интересно.

Дальше я стал работать еще и как второй режиссер. Обязанности второго режиссера я частично выполнял еще на «Сталкере» вместе с Марианной Сергеевной Чугуновой.

ЛН: А как так вышло, что группа с «Восхождения» перешла на «Сталкер»? Такие вещи практиковались в то время?

ЕЦ:

Там, главным образом, административная часть была передана. Как правило, у каждого директора своя команда. У каждого режиссера – свои ассистенты. Кино – это профессия, требующая умения ладить с другими людьми. Без нормальных человеческих отношений работать невозможно, и очень многое зависит от команды, от того, насколько ты можешь доверять коллегам, которые трудятся рядом с тобой. В административной группе это люди, которые обеспечат все необходимое к моменту съемок. В очень большой степени это относится и к профессии ассистента.

Меня изначально взял под свое крыло директор Вилли Геллер, а потом уже меня и режиссеры-постановщики звали, искали, приглашали. Я работал с Михалковым, с Худяковым, больше всего – Рязановым. С Михалковым я поработал немало, пришел в самом конце фильма «Пять вечеров». Потом работал на «Обломове», потом я работал на «Родне»…

ЛН:

Но давайте вернемся к «Сталкеру», к самой загадочной и сложной ситуации в его истории. Существует мнение, будто между Рербергом и Тарковским был вовсе не конфликт, а сговор. Фильм сначала не пошел, и режиссер хотел переснять материал полностью, но это бы никто не разрешил сделать. Новую пленку проще было получить, признав все снятое браком, и Рерберг согласился, в каком-то смысле пойти на заклание. Это так?

ЕЦ: Вы знаете, сейчас существует много версий, в том числе и самых диких. Я не думаю, что это правда. Уход Рерберга был неожиданным и непроизвольным. У них постепенно портились отношения, и в какой-то момент это вылилось в открытую ссору, где Тарковский очень неприятно высказывался о Рерберге. Тот тоже, соответственно, за словом в карман не лез. Там был постоянный брак, в котором Тарковский обвинял Рерберга. И эту ситуацию подогревала Лариса Павловна Тарковская. Рерберг был уволен Тарковским с картины, и они разошлись навсегда.

На самом деле причина, прежде всего, в том, что Тарковский не знал, как ему самому снимать этот фильм. Он внутренне не был готов к этой картине. Он вообще не хотел снимать «Сталкера». У него ведь даже в «Мартирологе» есть фраза о том, что «из этой вещи (из «Пикника на обочине») мог бы получиться хороший сценарий для кого-нибудь». И себя Тарковский видел, прежде всего, соавтором сценария и художественным руководителем фильма, который будет делать кто-то другой. Сам он внутренне к этой картине готов не был. А учитывая, что главный персонаж – Рэдрик Шухарт – был человек активный, жестокий man of action, двигающий сюжет своими поступками, своим поведением, Тарковскому он внутренне оказался чрезвычайно неблизок. Но понимание этого пришло к режиссеру лишь в конце первого года. У гениев тоже бывают ошибки.

Осенью, когда был большой перерыв в съемках «Сталкера», Тарковский сказал Аркадию Стругацкому: «Чтобы я этого бандита больше в сценарии не видел!» В результате главный герой и этого фильма стал иным – типологичным для картин Тарковского. Все центральные персонажи фильмов Тарковского – это мужчины, которые внешне в значительной степени лишены внешних примет мужского поведения. Это очень рефлексирующие, очень переживающие и очень неуверенные в себе люди. Люди, которые не только пытаются разрешить проблемы, возникающие в связи с какими-то внешними событиями, но которые занимаются поиском самих себя в этой ситуации. Такие герои Тарковскому близки. Потому, когда они со сценаристами сделали Сталкера таким, этот персонаж тоже стал в значительной степени отражением внутренней человеческой сути самого Тарковского, и ему стало более или менее понятно, как снимать эту картину. После этого она снималась уже без особых проблем.