How Asia Found Herself

Проблему с викарной и устаревшей информацией усугубляло отсутствие прямых дипломатических отношений с Китаем. Хотя китайско-иранский договор был подписан в 1920 году, только в 1934 году в Шанхай был направлен первый иранский консул Хусайн Кай-Устуван, служивший в Карачи. Даже тогда его заботы были скорее коммерческими, чем культурными, он сосредоточился на обеспечении экспорта чая и шелка в обмен на иранский опиум. Таким образом, Иран не развил ничего, сравнимого с позднеосманской стратегической работой с мусульманами Китая, несмотря на то, что персидские суфийские тексты были центральными в китайско-мусульманском обучении на протяжении веков. В 1923 году даже мусульманский книготорговец-реформатор в Пекине имел "запас персидских и арабских работ, насчитывающий сто двадцать восемь экземпляров". Но эти старые персидские связи между мусульманами Ирана, Афганистана и Китая не были возобновлены в масштабах, сопоставимых с интеллектуальными связями, которые мы увидим сейчас, развивающимися на основе арабского языка или даже урду. В отличие от своих мусульманских современников в Индии и других странах Ближнего Востока, которые проявляли растущий интерес к исламу в Китае, секуляризирующаяся иранская интеллигенция воспринимала Китай либо как современную националистическую республику, либо как древнюю страну Конфуция.

В то же время, когда иранские интеллектуалы проявляли интерес к Китаю, в соседней новой Турецкой Республике, основанной на руинах империи Отто Мустафой Кемалем Ататюрком в 1923 году, происходили параллельные, хотя и более глубокие с лингвистической точки зрения, события. Двенадцать лет спустя Ататюрк основал факультет языка, истории и географии, включая кафедру китаеведения, в зарождающемся университете в его новой столице Анкаре. Чтобы укрепить поздний союз Османской империи с Германией, немецкие ученые были привлечены для подготовки первых профессиональных китаеведов Турции, начиная с Аннемари фон Габайн (1901-1993), получившей образование в Берлине, которая провела два года в Анкаре в качестве приглашенного профессора в 1935-1937 годах. Габейн была в равной степени тюркологом и китаеведом, однако специализировалась на раннесредневековых уйгурских рукописях, которые немецкий имперский исследователь Альберт фон ле Кок доставил в Берлин в 1902-1914 годах из Турфана в китайской провинции Синьцзян в Центральной Азии. Внимание Габейн к этим древнетюркским текстам идеально соответствовало планам ее спонсоров. Она была приглашена в Анкару по рекомендации Айше Афет Инан (1908-1985), историка, антрополога и приемной дочери Ататюрка, которая продвигала набирающий популярность "тезис о турецкой истории" (Türk Tarih Tezi), стремящийся доказать первобытную миграцию турок из центральноазиатской родины, представляемой как цивилизационная колыбель, чтобы соперничать с европейскими утверждениями о Греции и Месопотамии как первых очагах цивилизации.

После того как в 1931 году Инан помог основать Турецкое историческое общество (Türk Tarih Kurumu), китайское прошлое стало все чаще рассматриваться сквозь призму турецкого национализма, что совпадало с событиями, связанными с Историческим обществом Афганистана. Поэтому, когда Габейн вернулась в Германию, в Анкаре ее сменил Вольфрам Эберхард (1909-1989), другой немецкий китаевед, который вместе с берлинским татарским лингвистом Решидом Рахмети Аратом (1900-1964) только что опубликовал очередной том древнетурецких текстов из Турфана. После того как Арат в 1933 году перешел в недавно основанный Стамбульский университет и был позже избран членом Турецкого исторического общества, Эберхард обосновался в Анкаре, где в течение следующих одиннадцати лет он занимал кафедру китаеведения. В беседах с местными коллегами и изучении древних источников Эберхард разработал грандиозную теорию о формирующем влиянии ранних тюркских народов Центральной Азии на последующую китайскую цивилизацию. Его теория нашла наиболее полное выражение в книге, написанной им на турецком языке, которая, благодаря своей близости к официальной "турецкой исторической диссертации", была опубликована Турецким историческим обществом.