How Asia Found Herself

Отражая и соперничая с индоцентрическим видением китайского прошлого, разрабатываемым в университетах Индии учеными, связанными с Обществом Великой Индии, этот тюркоцентрический подход был также - возможно, по иронии судьбы - применен к индийской истории. В результате, когда в 1936 году на факультете языка, истории и географии Анкары были введены индийские исследования, прошлое Индии в первую очередь было сфокусировано на "турецких" средневековых султанах Дели и столь же "турецких" императорах Моголов, которые последовали за ними. (Для бенгальских и других индуистских националистов, тем временем, эта эпоха "мусульманского господства" была представлена не только как надир индийской истории, но и как причина разрыва буддийского единства Азии). Так, ведущий турецкий историк-националист Мехмет Фуат Кёпрюлю (1890-1966) опубликовал исследование турецких стихов, которым покровительствовали султаны Газневиды, правившие средневековой Северной Индией, в то время как другие историки исследовали "турецкую империю" Моголов или перевели персидские придворные мемуары могольской принцессы Гюльбадан Бегум, как окно в эпоху турецкого величия, лишенного клейма недавно отброшенных Османов.

Таким образом, националистический интеллектуальный расцвет 1930-х годов стал свидетелем турецкого самопознания в Индии и Китае, поскольку оба региона воспринимались как хранилища великого турецкого прошлого. Тем не менее, основание факультета языка, истории и географии в Анкаре, а также сопутствующие ему журналы и серии монографий проложили путь к более глубокому взаимодействию с азиатскими различиями посредством собственных отличительных традиций Индии и Китая.

Как в Бенгалии, где Тагор и его сотрудник Тан Юньшань прибегли к финансовой поддержке правящей в Китае националистической партии Гоминьдан для создания библиотеки книг на китайском языке в университете Вишва-Бхарати, так и в Анкаре средства правящих националистов Турции помогли создать параллельную коллекцию специализированных работ по Индии. Однако в подобных межазиатских исследованиях снова участвовали европейские партнеры, в том числе Вольфрам Эберхард, который начал свою задачу по обучению местных ученых с разработки системы транскрибирования китайских слов на турецкий язык.

 

Китай стремится к исламскому образованию в Азии

Тем временем китайские ученые - особенно мусульмане - вели собственные исследования Ближнего Востока и Индии. Далеко не в интеллектуальной изоляции они черпали информацию из арабских книг и журналов, печатавшихся в Стамбуле, Каире и Сингапуре, которые экспортировались в Китай. Более того, обширная арабская и персидская продукция индийских коммерческих изданий, которая импортировалась через Шанхай и Гуанчжоу посредниками-гуджарати, заставляла многих китайских мусульман воспринимать Индию как крупный центр исламского обучения, каковым она и была. В ответ на это в 1920-1930-е годы целая серия китайских студентов отправилась на Ближний Восток и в Индию, где они не только углубили свое собственное понимание ислама, но и рассказали своим хозяевам о Китае, увиденном через призму мусульманского "я", поскольку ислам стал для каждого региона взаимопонятным средством для понимания другого.

Когда Хай Вэйлян, китайский студент, с которого началась эта глава, высадился в Калькутте, он был не первым и не последним китайцем-мусульманином, побывавшим в Британской Индии (которая технически включала Бирму). В результате колониального завоевания Бирмы китайская провинция Юньнань, где проживало множество мусульманских купцов, издавна торговавших с бирманскими горцами, оказалась в зоне досягаемости железной дороги, ведущей в Рангун, откуда ежедневно отправлялись пароходы в Калькутту. Это, в свою очередь, привело к росту числа китайских паломников в Мекку, инициатором которого стал юньнаньский лидер Ма Дэсинь, отправившийся в путешествие через Рангун и по возвращении в 1848 году написавший "Записи о паломничестве" (Chaojin Tuji), чтобы показать другим, как следовать его пути. Многие так и поступили, в том числе Ма Ляньюань (1841-1903), который воспользовался путеводителем Ма Дэсиня, чтобы аналогичным образом совершить хадж через Бирму из Юньнани.