How Asia Found Herself

То, что Хай в какой-то мере смог преодолеть эти информационные барьеры, было непреднамеренным результатом инфраструктуры империи. Книги, которые он цитировал напрямую, были недавно напечатанными изданиями, присланными ему на почтовых пароходах, связывавших Калькутту с договорными портами Китая.

 

Перевод традиции, реформирование религии

Но даже когда Хай смог найти или вспомнить конкретные китайские книги, он все равно столкнулся с проблемой того, как сделать китайские исламские традиции понятными на лингвистическом уровне и богословски приемлемыми для индийских читателей-мусульман. На протяжении более тысячелетия исламские учения адаптировались к китайской среде, кульминацией чего стали трехвековые тексты на китайском языке (так называемый "Хань Китаб"), которые выверяли ислам в соответствии с конфуцианскими нормами. Следовательно, перед Хаем стояла непростая задача сделать китайские исламские доктрины узнаваемо "исламскими" для мусульман Индии. Но Хай был полон решимости сделать это, посвятив большое количество деталей обсуждению вероучений, текстов и сект.

Его глава о формальных вероучениях ('aqa'id), которым следовали китайские мусульмане, казалось, была призвана успокоить индийских читателей в том, что их далекие единоверцы соответствуют тому, что считалось одобренной доктриной в индийских семинариях. В основу своего резюме он положил напечатанный китайский учебник XIX века, который он полностью перевел на урду на десяти страницах. Был ли у него экземпляр в Лакхнау, неясно: он не ссылался на конкретное издание, как он делал это для текстов, которые ему удалось прислать. Однако он объяснил, что большинство китайских мусульман заучивают текст наизусть и могут декламировать его по памяти, что позволяет предположить, что таким же образом он передал текст на урду. Старые навыки запоминания могли пригодиться и в век печати, помогая заполнить огромный библиографический пробел, вызванный отсутствием китайских книг в Индии.

Объясняя сотворение вселенной из "скрытой сокровищницы" недифференцированного предвечного божественного бытия, первоисточник рассказывал, как из своей неизреченной сущности Аллах сначала создал разум ('акл) и самость (нафс), а затем проявил свои бесконечные атрибуты на различных уровнях творения вплоть до мира природы. Сотворив "отца человечества" (т. е. Адама), Аллах создал народы и племена, причем каждый человек объединил в себе самость (нафс) и сердце (калб). Будучи органом духовного восприятия, сердце способно провести каждого человека по цепочке творения к его божественным истокам через триединый путь покорности (ислам), веры (иман) и затем истины (хакк). Но на вершине творения стоит Мухаммад, "печать пророков", который "объединил все религии в ислам и собрал все заповеди Аллаха в благородный Коран, так что ислам является лучшей религией в мире, а священный Коран - лучшим писанием, и как таковой является проводником мира во всем мире."

В основе этого краткого изложения китайско-мусульманских верований лежала сложная интеллектуальная история, в которой участвовали странствующие предшественники Хая. Как он объяснил, китайский текст, с которого он переводил, был написан Хаджи Мухаммадом Юсуфом Юннани, а затем опубликован его ученым другом Ма Ляньюанем, который, добавил Хай в связующем кивке в адрес своих читателей, умер в индийском городе Канпур. Хотя и под арабским именем, первым, кого упомянул здесь Хай, был Ма Дексинь, которого мы видели в 1840-х годах совершающим пионерское путешествие в Мекку из своего родного региона Юньнань. Второй упомянутый человек - Ма Ляньюань - был его последователем, который проделал тот же маршрут через Бирму несколькими десятилетиями позже. Упоминая этих людей, Хай подчеркивал то, что он считал ортодоксальной линией китайско-мусульманских учителей, ведь оба они не только совершили паломничество в Мекку, но и учились в Аль-Азхаре в Каире. Их имена, вероятно, ничего не значили для индийских читателей Хая, но во время его пребывания в Канпуре в 1902 году Ма Ляньюань опубликовал арабский комментарий к "Метафизике ислама" ("Tianfang Xingli"), написанный "мусульманским конфуцианцем" XVIII века Лю Чжи. Но, поскольку она появилась под арабским именем Ма Ляньюаня, вероятность того, что эта более ранняя библиографическая связь с Индией была замечена читателями Хая, была еще меньше.