И Эльборус на юге...

С каких пор Е. И. Иванова-Чарторижская владела полуселом?

Путеводители упоминали Никольское-Тимонино лишь как место пребывания в 1812 году известного литератора и театрала князя Ивана Михайловича Долгорукова. Но «любезно-говорливый» князь был постоянным посетителем дружеских вечеров в доме Ф. Ф. Иванова. Нет ли здесь связи?

В рукописных воспоминаниях из университетского архива отыскались следующие строки: «1818 год... Пять лет уже истекало, как я по кончине матушки владел имением, и из опытов ясно видел, что дохода с оного едва достаточно на содержание нашего дома... В таком положении обстоятельств нечего было делать другого, как продать что-либо... дабы разделаться с кредиторами... Пал жребий на Никольское... И сим заключается повесть о подмосковной, которая, быв припечатана в газетах с генваря месяца в списке продажных имений, очень лениво торговалась, и охотники редко вызывались купить ее.

Тянулось это дело до мая... как вдруг... родственница наша Иванова Катерина Ивановна

прискакала ко мне торговать Никольское; она его знала и деревня ей нравилась, с первого слова она мне дала за нее 50 тысяч... я решился окончить продажу ныне, и в одни сутки совершив купчую, очистил около себя все домовые тучи... Домашние мои неутешно сожалели о потере... один только я радовался, что стрес с шеи огромный мешок долгов...

В рассуждении крестьян моих я очень был насчет их спокоен, они от меня переходили к госпоже кроткой, доброй, за которой они не должны были бояться никакого утеснения...»

Мемуарист точен до мелочей. Это подтвердилось не только объявлениями в «Московских ведомостях», но и обнаруженной затем купчей от 29 мая. К ней, наряду с князем Долгоруковым,— «жена 8-го класса Федора Федорова сына Иванова вдова Катерина Иванова дочь руку приложила».

Все постепенно связывается. Не встречалось в документах лишь имя героини лермонтовской лирики.

В конце концов исторический архив Москвы перебрался в новое здание. Появилась возможность изучить фонды духовной консистории и, в частности, исповедные книги. Священники записывали сюда всех жителей своего прихода, которые были у исповеди в «великий пост», то есть весной, накануне пасхи.

В селе Никольском-Тимонине среди прихожан 1831 года оказались: «вотчинник того села 5-го класса Михаил Николаевич Чарторижский, 50 лет; жена его Екатерина Иванова, 39 лет; дети их: Наталия, 16 лет; Дария, 14 лет; Александр, 6 лет; София, 4 года; Николай, 3 года».

Вместе с детьми Екатерины Ивановны от второго брака показаны здесь и дочери писателя Иванова

.

Аналогичны записи двух предыдущих лет, а также следующего, 1832 года.

Все то время, что Лермонтов провел в Москве, семья Ивановых — Чарторижских перебиралась из города на Клязьму с самой ранней весны.

Таким образом удалось окончательно убедить всех недоверчивых в том, что героиня лермонтовской лирики, зашифрованная им как Н. Ф. И., действительно существовала. Был восполнен еще один пробел в биографии великого поэта.

...Почему автор «Странного человека» дал героине фамилию Загорскина? Предполагалось сперва — по названию родового поместья. Во время изысканий приходилось останавливаться на всех созвучных деревнях. Вдоль реки лежали и Загорная, и Старогорье, и Городище, и Горки; были здесь Завражье и Заозерье... Что же до Загорья, то оно встречается на карте только Московской губернии по меньшей мере раз десять...

Теперь, однако, стало возможным дать другое объяснение.

Для юного Лермонтова, мечтающего о литературном поприще, отец Натальи Ивановой — прежде всего писатель, автор исторических драм и лирических стихов. В этой связи могли прийти на ум две писательские фамилии: Загорский (Михаил Петрович, 1803—1824, талантливый молодой поэт, писал преимущественно элегии, сотрудничал во многих журналах) и Загоскин (Михаил Николаевич, 1789—1852), автор популярнейшего романа «Юрий Милославский» (издан в 1829 году), директор московских театров (с 1831 г.). Ассоциация с последним более вероятна.

Еще один знакомый поэта

Другая половина села Никольского находилась с 1818 года в руках Д. А. Валуевой, затем одним из совладельцев стал ее внук — Петр Александрович Валуев. Он был годом моложе Лермонтова и позднее входил в лермонтовский «Кружок шестнадцати» в Петербурге. «Это общество,— вспоминал современник,— составилось частью из окончивших университет, частью из кавказских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра или бала, они собирались то у одного, то у другого. Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня... и все обсуждали с полнейшей непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало». Было это в 1839 году.