Читаем И это называется будни полностью

— Вот наша программа. Исследуем разный порядок завалки, разный режим продувки. Так постепенно найдем оптимальные.

Просмотрев варианты, испробованные и намеченные, Рудаев сказал со вздохом:

— Можете и не найти.

— Почему? — вломился в амбицию начальник цеха. — У нас множество вариантов, какой-нибудь…

— Вы уверены, что ищете где нужно? А если дело не в продувке и не в завалке?

— Тогда в чем? В погоде, что ли?

— Ну зачем сразу лезть в бутылку, — досадливо поморщился Рудаев.

— Видите ли, Борис Серафимович, я шестнадцать лет в конверторных цехах и, говорят, вел их неплохо. — Флоренцев опустил белесые ресницы, отчего крупное, дерзкое лицо его неожиданно сделалось совсем непредставительным.

— Это были другие цехи, Арсений Антонович. Со стотонными грушами, работающими на кислороде, вы имеете дело впервые. И пришел я к вам не командовать, а обменяться мнениями. Ваше я уже знаю. Мое — надо пробовать другие конструкции фурмы.

На губы Флоренцева легла тень разочарования.

— Наша фурма — детище института, — попробовал он привести другой веский довод в свою защиту.

— Технологическую инструкцию тоже составил институт, однако вы предлагаете свои варианты, — припер его к стенке Рудаев.

— Не представляю себе, где можно в фурме искать зарытую собаку, — снова возразил Флоренцев. — Классическое сопло, давно себя зарекомендовавшее.

— Оно зарекомендовало себя в горелках. Здесь физико-химическая природа совершенно другая.

— Борис Серафимович, целый институт… — уже с упрямством проговорил Флоренцев. — Нельзя быть святее лапы римского.

— Святее — нельзя, а практичнее — можно. Ведь так получается сплошь и рядом: институты проектируют, а мы, производственники, доводим до ума. В этом, собственно, и состоит смысл освоения и причина того, что оно подчас затягивается.

— Может, вы и правы, — сбросил с себя наконец самоуверенность Флоренцев, — но сначала я все же доведу до конца свои наметки.

Решив, что разговор закончился, Флоренцев отошел к Сенину. Все это время он продолжал из-за плеча посматривать на парня, обуздывая в себе желание вмешаться в его действия, и теперь с азартом принялся подавать команды, в которых Сенин совершенно не нуждался.

У начальников цехов есть тщеславная манера демонстрировать свою практическую хватку и подчиненным, и вышестоящим. Флоренцев в этом грешен не был. За ним числился другой грех — неустанная и даже назойливая опека. Рудаев решил переговорить с ним на сей счет.

— Пройдемся по цеху, Арсений Антонович, — предложил Рудаев. Когда вышли из дистрибуторской, сказал: — Пусковой период в жизни цеха похож на период раннего детства в жизни человека, когда он только начинает ходить. В это время у ребенка формируются элементы характера. Всего только элементы, но совершенно определенные. Так и характер коллектива. Сложится — потом дурные черты не выкорчевать взрывчаткой.

— К чему это, Борис Серафимович? — Флоренцев изобразил на лице досадливое непонимание.

— К тому, Арсений Антонович, что надо воспитывать в людях самостоятельность. Зачем нужны эти ваши подсказки Сенину? Пусть решает сам, что и в какой момент предпринять. Это в учреждениях наших бытует: Иван бежит к Петру, Петр — к Даниле, и так до самого верха — каждый ограждает себя от ответственности. На заводе подобное недопустимо.

— Хорошие родители сначала учат детей с поводком ходить, а уже потом пускают самостоятельно, и то под надзором. — Дух противоречия был у Флоренцева в крови.

— Хорошие родители безошибочно определяют, когда можно ребенка отпустить одного, — поправил его Рудаев. — Сенина уже можно. Что касается ваших вариантов… Сократите до трех продувок в каждом отдельном случае. Этого вполне достаточно, чтоб убедиться в их бесполезности.

— Но…

Прозвучал сигнал тревоги — из горловины конвертора снова поползла тяжелая пена.

— Напрасно вы отца моего пригрели, — сказал Рудаев после того, как Сенин укротил взбесившийся металл. — Мартен потерял хорошего сталевара, конверторный не приобрел конверторщика.

— Думал, что…

— Вы обо мне плохо думали, — упрекнул Рудаев начальника цеха, догадавшись, что тот имел в виду. — Учтите на дальнейшее: протекционизм не в характере нашей семьи.

— Я уже слышал, как вас обрадовала сестра.

— Вот вам прямое подтверждение моих слов.

ГЛАВА 13

Любому новому главному инженеру, даже имеющему опыт руководства заводом, необходимо длительное время для ознакомления со спецификой предприятия. И никто не вправе ждать от него и требовать результативной работы в первые недели и даже в первые месяцы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Тихий Дон
Тихий Дон

Роман-эпопея Михаила Шолохова «Тихий Дон» — одно из наиболее значительных, масштабных и талантливых произведений русскоязычной литературы, принесших автору Нобелевскую премию. Действие романа происходит на фоне важнейших событий в истории России первой половины XX века — революции и Гражданской войны, поменявших не только древний уклад донского казачества, к которому принадлежит главный герой Григорий Мелехов, но и судьбу, и облик всей страны. В этом грандиозном произведении нашлось место чуть ли не для всего самого увлекательного, что может предложить читателю художественная литература: здесь и великие исторические реалии, и любовные интриги, и описания давно исчезнувших укладов жизни, многочисленные героические и трагические события, созданные с большой художественной силой и мастерством, тем более поразительными, что Михаилу Шолохову на момент создания первой части романа исполнилось чуть больше двадцати лет.

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Белые одежды
Белые одежды

Остросюжетное произведение, основанное на документальном повествовании о противоборстве в советской науке 1940–1950-х годов истинных ученых-генетиков с невежественными конъюнктурщиками — сторонниками «академика-агронома» Т. Д. Лысенко, уверявшего, что при должном уходе из ржи может вырасти пшеница; о том, как первые в атмосфере полного господства вторых и с неожиданной поддержкой отдельных представителей разных социальных слоев продолжают тайком свои опыты, надев вынужденную личину конформизма и тем самым объяснив феномен тотального лицемерия, «двойного» бытия людей советского социума.За этот роман в 1988 году писатель был удостоен Государственной премии СССР.

Владимир Дмитриевич Дудинцев , Джеймс Брэнч Кейбелл , Дэвид Кудлер

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Фэнтези / Проза / Советская классическая проза