И опять Пожарский 6

И что ж, теперь? А вот теперь, как писал в четвёртом письме средний сын Фёдор, он как «кум королю, весь в шоколаде». Понабрался у Петруши с немцами. Фёдор воевать не поехал. И правильно, там Петруши одного за глаза хватит. Средний сын занимался на Москве и вокруг оной налаживанием, как он сам писал, «быта холопов по образцу Вершилова». Первый раз, побывав в Вершилово, Дмитрий Михайлович не мог понять сына, думал, тот с ума сверзился, понастроил холопам дворцов, животины напокупал. Разве же так рачительные хозяева себя ведут. А только и тут оказался Петруша рачительнее рачительных. Крестьяне и сами теперь с голоду не мрут и огромные прибыли приносят. Может и правильно Пётр-то с немцами связался, вон, как всё повернулось лепо.

Фёдор наводил порядок в вотчинах тестя Владимира Тимофеевича Долгорукого, да в нескольких деревеньках и сёлах самого Дмитрия Михайловича, да ещё и в опекаемых Петром вотчинах малолетнего князя Фёдора Фёдоровича Мстиславского, что живёт теперь с матерью в Вершилово. И не всё ведь. Каким-то боком стал теперь Пётр и опекуном вдовы княгини Анны Петровны Хованской, сама она в тягости и заниматься делами не может, тоже в Вершилово живёт у Петра. Так же и с вдовой князя Жирово-Засекина княгиней Верой Петровной. Как и зачем Пётр влез в эти опекунства, Дмитрий Михайлович не спрашивал у старшего. Уверен был, раз Пётр в это дело встрял, значит, так будет всем лучше. Так и Господь наставлял помогать слабым. Как вдовам, да ещё в тягости неустроенными вотчинами управлять? И Фёдору на пользу. Гордился Великий герцог сыновьями. Правильных они с Прасковьей детей вырастили.

Событие двадцать девятое

Князь Иван Никитич Одоевский Меньшой - глава Судно-Владимирского приказа, сейчас был поставлен воеводой над тем войском, что должно былозащитить от ляхов Полоцк, коли те полезут. Полезли вестимо. Полоцк стоял на противоположном правом берегу Западной Двины и брод, где бы войско неприятеля могло перейти реку, был в полуверсте выше по течению, в сторону Витебска. Два стрелецких полка, пару сотен дворянского ополчения, куцый полк нового строя и чуть больше сотни служилых татар под предводительством татарского князька Баюша Разгильдеева, вот и всё, чем мог заслонить город воевода. У Одоевского выбор был, либо запереться в городе, за очень приличными стенами, либо выйти в чисто поле и оседлать брод. Князь, скорее всего, выбрал бы стены, но с ним был тот самый Разгильдеев, что в прошлый раз очень удачно насоветовал Ивану Никитичу с осадой Смоленска. Спросил совета воевода и на этот раз, не побрезговал худородным выскочкой.

Басурманин поведал о том бое, что Петруша Пожарский дал монголам на реке Белой. Там они тоже брод обороняли. О побоище на Белой и о горе трупов до небес слышал князь и от самого Петра. Заманчиво было устроить эдакое и с ляхами, ну, скорее, с литвинами, ляхи сейчас все в Кракове, ждут как раз в гости младшего Пожарского. Рассказал Баюш и о бое при Иван-городе, где сто стрельцов легко с тысячей шведов разделалась. Тем не менее, опасался Иван Никитич и не выперся бы в чисто поле, но был с князьком его сын Богдан, а тот три года в Вершилово учился воевать у воевод Петрушиных. Уговорили-таки, вдвоём.

Строить редут на берегу, как раз княжёнку, воевода и поручил, сам раз вызвался. Полковники стрелецкие ворчать начали поначалу, что инородец и отрок ими командует, пришлось даже сотнику одному по зубам заехать. Притихли, но позиции обустраивали вяло, и один чёрт бурча под нос про Богдана разный срам. Горячий татарчонок даже раз тоже приложился к стрелецкой роже. Сотник за саблю схватился, но Богдан как-то крутанулся на одной ноге и каблуком сапога в лоб стрельцу заехал. Иван Никитич недалече был, приказал водой сотника отлить, в чувство привести и выпороть. С этого момента редут гораздо быстрее возводиться начал.

Пушек было немного. Даже мало. Со стен Полоцка снимать не стали, а ну как собьют с редута. Единственное, чем помог новику князь, так дал команду во всех кузнях Полоцка картечин железных нарубить. Под Смоленском убедился в действенности таких зарядов. В результате для семи пушчонок, что сняли с лафетов и закрепили прямо на земляном редуте, получилось на пять залпов из нарубленных гвоздей и подков.