И опять Пожарский 6

Остров Сите соединён с берегами пятью мостами. Разглядывая схему, что набросал Анри Бенни, Шустрик решил, что как ни крути, а перебираться на остров придётся по Новому мосту или Пон-Нёфу, что переброшен с левого берега Сены на правый, как раз невдалеке от часовни, проникнуть в которую им надо. Днём сходили на разведку. Мост, конечно красивый. Ничего подобного видеть Саньке ещё не доводились. В прошлый раз они перебирались к Собору Парижской Богоматери по застроенному домами и лавками мосту Менял и ничего в этом скопище людей, камня и дерева красивого не было, здесь совсем другое дело.

Вообще, Париж поражал своими контрастами, великолепие соборов и дворцов и вонь, грязь и убожество всего остального. Ну, да пусть французский король занимается наведением порядка в своей столице, если чуму переживёт. Мост охраняли. Оно и понятно, если с левой стороны, где они находились, был просто город, то на противоположном берегу был Лувр, нынешняя резиденция короля. Самое плохое, что швейцарцы не просто стояли на одном месте, а ходили по мосту, а ещё хуже, что кроме десятка швейцарцев на той стороне моста ещё и мушкетёры маячили. Мост был не маленький, метров триста длинной, и разделаться со швейцарцами и мушкетёрами можно было по очереди. Только вот мушкетёры успеют тревогу поднять. Значит, по крайней мере, попасть на остров, нужно не по мосту, придётся плыть. Двадцать метров от левого берега до острова любой вершиловец проплывёт, и километр проплывёт – учили ведь. Проблема с бывшим мушкетёром, он ни то, что плавать не умеет, он ещё и боится воды.

Честно говоря, Гамову и самому в реку лезть не хотелось, там ведь трупы умерших от чумы плавают. На счастье чуть ниже острова к небольшому причалу было привязано несколько лодок. Вот на них и переправимся.

Вышли после обеда. Дождь, было прекратившийся, снова затянул свою нудную барабанную дробь по лужам, в которые улицы превратились. Набережная Конти была безлюдной, только один раз встретили пару человек, что короткими перебежками куда-то вдоль домов пробирались. Все нижние этажи были заколочены, ну да не беда, готовились ведь, у ближайшего к мосту дома оторвали с одного из окон пару досок и проникли внутрь. Это бы магазинчик, где торговали лентами, париками, перчатками и прочей роскошью для небедных парижан. Сейчас всё это было свалено в углу, а в немаленьком помещении валялись три трупа уже обглоданные крысами и следы от костра, видно хозяева, до того как заразились, пытались пищу себе готовить.

Трупы оттащили крючьями в дальний угол и завалили ненужным теперь хозяевам товаром. Изредка один из десятка Гамова выбирался наружу и наблюдал за гвардейцами. Швейцарцы смотрелись дико в своих красно-оранжевых кафтанах, все увешанные оружием и браво вышагивающие посреди безлюдного почти моста.

Словно и нет чумы. Ходили они несколькими тройками до середины моста и обратно. Что ж, на обратном пути придётся этих здоровущих петухов перебить. Их громыхающие кирасы от ножа, посланного в глаз, не уберегут. Гамову их немного даже жалко было – храбрецы. Тут чума свирепствует, а они вышагивают как на смотре в Вершилово. Нужно будет потом предложить Петру Дмитриевичу и швейцарцев пригласить к себе.

Дождались ночи. Дождь прекратился, но небо всё едино облаками затянуто, к тому же новолуние, темень, хоть глаз коли. Переплыли на лодках на остров, дальше проще, Анри уверенно вёл вершиловцев к часовне с реликвиями. Вот именно, что не с реликвией, а с реликвиями.

Ох, и доберётся Шустрик до того гада, что Петру Дмитриевичу неверную информацию дал. Оказывается, король Людовик Святой не только Терновый венец из крестового похода привёз, но ещё и большой кусок креста, гвоздь и копьё римского воина Гая Кассия Лонгина, которым тот пронзил тело Иисуса. И ещё ведь не всё. Кроме того хранились в Сент-Шапеле и губка, та самая, которую пропитали уксусом и желчью и подали Сыну Божьему для утоления жажды. Ещё были: ампула с кровью Христа, власы Богородицы, её мафорий, череп Иоанна Крестителя – всего 22 реликвии, которые были помещены в большой раке в алтаре Сент-Шапель. Помимо этих предметов в часовне хранился и золотой реликварий в виде головы с мощами самого Людовика Святого. Венец же хранился в специальном реликварии, тот представлял собой большую готическую корону с драгоценностями. Не менее ценным считал Анри Бенни, что рассказал обо всех этих сокровищах, и реликварий с изображением святого Франциска и его стигматов.

Хорошо, что к его десятку добавились трое вершиловцев, что прибыли в Париж с бывшим мушкетёром и пять охранников монетного двора и банка, всего получилось девятнадцать человек. Но ведь и реликвий не мало. И все в золотых сундучках. Не просто придётся на обратном пути.

Событие сорок шестое