И приходит ночь

Наконец зазвучала музыка – нежный перезвон струн, который смягчился, превратившись в ровное покачивание вальса. Рен чуть не застонала. Конечно, это оказался именно вальс, когда она изо всех сил пыталась игнорировать это… чувство. Страх, который трепетал внутри, однако не нашел отражения в Хэле. Он сосредоточился на том, чтобы привести их в нужное положение, взяв ее за руку и элегантно подняв их руки. Прошлой ночью она поклялась поддаться этому притяжению между ними только один раз. Она начинала сожалеть о своей благородной сдержанности. Было слишком легко расслабиться с ним, особенно учитывая его потрясающие навыки танца. Он повел их по полу медленными поворотами.

– Ты намекал, что не танцуешь.

– Я намекал, что мне не нравится танцевать.

– Тебе обязательно быть хорошим во всем? – кисло спросила она. – Это раздражает.

– Ты думаешь, я хорош во всем? – Он сказал это так просто, что его выдал только игривый блеск в его глазах.

– Ха! На самом деле нет. – Она усиленно молилась, чтобы он не увидел ее безнадежного желания за маской. – С тех пор как ты и твое эго добились такого впечатляющего выздоровления, мне больше не нужно нянчиться с тобой.

Хэл рассмеялся, едва слышно пророкотав ей в ухо. Она бы много отдала, чтобы слышать этот звук чаще.

– Я хорош не во всем.

– Назови хоть одну вещь.

– Разговоры, – ответил он. – Ты же, напротив, очень энергична. Ты легко сходишься с людьми и легко выражаешь свои чувства. Мне нравится это.

– Ох, – пробормотала она. – Это очень мило с твоей стороны.

– Где ты научилась танцевать? – спросил он спустя несколько секунд.

– Виктория Хеберт научила меня на военном балу. – Она улыбнулась воспоминаниям. Виктория так галантно вела, пока Рен неуклюже повторяла ее шаги. У Уны не хватило терпения, после того как Рен поцарапала ее ботинки годом ранее. – А ты?

– Тут и там, – ответил он. – Это полезно на политических мероприятиях.

– Ты прав.

Когда он снова заговорил, хрупкая романтическая иллюзия разбилась вдребезги.

– Ты достала ключ?

– Да. Но нам нужно идти быстро и осторожно. Не думаю, что кто-то видел, как я подлила снотворное, но гости знают, что ему стало нехорошо. – Рен остановилась, когда он протянул руку. Она развернулась, прежде чем вернуться в исходное положение. – И Лоури упомянул что-то о почетном госте. Понятия не имею, что он имел в виду, но это явно была угроза.

– Он загнан в угол и блефует.

– Надеюсь на это. Как только музыка закончится, мы уходим.

– Понял.

Хэл провел их мимо других танцоров к восточному крылу. Когда Рен позволила себе поддаться ритму музыки: раз – два – три, маленькая, наивная часть ее души страстно желала уцепиться за этот момент. Ей нравилось, как он держал ее, словно что-то драгоценное. Предполагалось, что это будет притворство, но в нем тоже было что-то настоящее. Она поняла это по тому, как он продолжал рассеянно поглаживать ее талию. По тому, как его глаза задержались на ее губах, когда она заговорила.

Казалось пыткой отвергать его. Отвергать себя. Но это временно. Если они справятся, они никогда больше не увидят друг друга. Рен втянула воздух, удивленная тем, как сильно это осознание задело ее. Почему она всегда хотела быть с теми людьми, с которыми не могла?

Когда смолкла последняя нота, он отстранился. В его глазах была борьба.

– Рен…

Хэл поднял руку к ее лицу, но, как только она коснулась ее щеки, ужасное чувство скользнуло вниз по позвоночнику. Кто-то пристально наблюдал за ними.

Словно к задней части ее шеи приставили лезвие.

Она заметила скользнувшую тень, и в следующую секунду раздался холодный и резкий, как звон металла, голос Уны:

– Позволите вмешаться?

28

Как и всегда, Уна была невероятно красивой.

Ее китель длиной до колен блестел тяжелыми пуговицами и рядами медалей, полученных за победы в сражениях, а серебряная бахрома эполет ниспадала с плеч. На шее был повязан черный галстук-бабочка, обрамленный серебряными стойками воротника и темными как ночь волосами. Меч у ее бедра, хотя и был вложен в замысловатые ножны, украшенные драгоценными камнями, не был просто церемониальным.

– Уна! – ахнула Рен. Ее сердце дрогнуло, готовое разорваться на части от радости и страха. Ее лучшая подруга – и ее погибель. – Что ты здесь делаешь?

– Я была приглашена.

– Я имею в виду здесь, почему ты разговариваешь со мной? Прямо сейчас у меня нет на это времени.

– Я заметила. – Уна взглянула на Хэла. – Я чему-то помешала?

Рен встала между ними. Лоури устроил все так, что Изабель вроде бы простила ее, но все изменится, если Уна увидит под маской Хэла Кавендиша. Жесткий и испытующий взгляд Уны скользнул обратно к Рен.

– Уверена, ты сможешь выделить время для танца со мной.

Прежде чем Рен смогла что-то ответить, Хэл почтительно склонил голову. Неудачно изобразив керносский акцент – он действительно не был хорош во всем, – он произнес:

– Она вся ваша.

Ключ от потайного хода тяжелой ношей лежал в кармане ее платья. Рен понадеялась, что у него есть какой-то план, как высвободить ее из рук Уны.

Уна грустно улыбнулась.

– Что ж. Идем?