И приходит ночь

– Как только вернешься домой, отзови своих псов, – ответила Уна. – Если сможешь, убеди магистериум не открывать огонь, пока мы с Рен разбираемся с Лоури. Нам надо избежать ненужного кровопролития.

Тонкая, почти растерянная складка появилась между бровями Хэла.

– Спасибо за это.

– Не благодари меня. Это ради Дану.

– Пусть так, я благодарен тебе за помощь.

– Ты благодарен… Ты что, святой?

– Уна, пожалуйста, – застонала Рен и закрыла лицо руками. – Мы можем сосредоточиться?

– Просто следуйте моим приказам. – Уна нахмурилась. – Оба. И держитесь рядом.

– Капитан, – послушно произнес Хэл.

Снаружи камеры тиканье часов усилилось, отсчитывая слишком длинные промежутки между тревожными вдохами Рен. Они шли друг за другом. Уна возглавляла их процессию, слегка пошатываясь и покачивая фонарем. Хэл следовал за ней по пятам, опустив глаза и низко надвинув фуражку на лоб. Через магические узы Рен чувствовала, как бешено колотится его сердце.

Когда они проходили мимо окна, она мельком увидела полумесяц и почувствовала, как кровь застыла в жилах. Он походил на зловещий изгиб улыбки Лоури, воспоминание о которой не покидало ее. Но его здесь не было, а она достаточно скоро будет в безопасности.

Однако мысли приняли игривый тон его акцента: «Как ты можешь быть уверена в этом?»

34

Исчезнуть в Нокейне было удивительно легко.

Зима скребла когтями по реке Мури, поднимая густые завесы пронизанного углем тумана. Вдоль берегов он сгустился настолько, что извозчики слезали с экипажей и вели лошадей при свете факелов. Движение замедлилось из-за столкновений; жуткие бестелесные голоса эхом отдавались в переулках. Рен не сводила глаз с покрытых коркой сажи улиц.

– Здесь так много грязи, – отметил Хэл.

– Это не грязь, – в унисон пробормотали Рен и Уна.

Он закашлялся и натянул воротник шинели до носа. Местный холод не шел ни в какое сравнение с резким разреженным воздухом Керноса. Это был влажный холод, который наполнил легкие Рен, как мокрота. Она тосковала по дому, по коллекции чая, по цветочному запаху своей аптеки, по знакомому звуку скрипучих старых половиц. Однако она понимала: Гвардия первым делом проверит ее квартиру и квартиру Уны.

Поэтому Рен вместе с остальными шла к единственному убежищу, которое у них осталось. Через несколько миль, где здания становились ниже и постепенно переходили в пустые поля, они оказались у ворот аббатства. Свет, струившийся из круглого окна, делал его похожим на полную луну.

Рен позвонила в колокол и сделала осторожный шаг назад. Через несколько минут ворота со скрипом отворились, и мать Элоиза вышла из тени. Она рассматривала их одного за другим.

Разглядев Уну, она сдержанно удивилась.

Вид Рен вызвал у нее беспокойство и страх.

Но когда она узнала Хэла, ее лицо исказилось до неузнаваемости.

– Ты! – Исцеляющее Прикосновение засветилось в ее ладонях, словно бритва или скальпель.

Рен бросилась перед ним, раскинув руки.

– Стойте! Я могу все объяснить.

– Как ты посмела привести его

в мой дом? Ты хочешь умереть?

– Это только до завтрашней ночи, – ответила Уна, положив руку на меч.

– Меня не волнует, на час или на день…

– У вас есть полное право ненавидеть меня, – вмешался Хэл. – Я понимаю, что даже ваша Богиня не отпустит мои грехи, но я прошу вашей милости.

– Прошу, мать, – надавила Рен. – Позвольте мне все объяснить.

– Хорошо, говори.

Лицо Элоизы оставалось невозмутимым, пока Рен рассказывала все, что они раскопали, от сговора Изабель с Лоури до его зловещего плана расширить влияние Керноса с помощью украденной магии.

– Если не вытащим Хэла из города, мы все проиграем. Нам больше некуда идти.

– Ты хочешь положить конец этим войнам? – спросила Элоиза Хэла. Ее рука все еще была направлена на его подмышечную артерию. Он истечет кровью через несколько минут, если она ее перережет.

– Да. Больше, чем что-либо еще.

Элоиза ответила не сразу. У них была очень разношерстная компания, но сейчас они все были одинаково измучены и напуганы. Возможно, именно поэтому сопротивление Элоизы уступило место оцепенелому принятию. Прикосновение исчезло с ее руки и погрузило их во тьму. С глубоким вздохом она отступила в сторону, чтобы дать им пройти.

– Быстрее. Пока вас кто-нибудь не увидел.

Рен чуть не всплакнула от облегчения.

– Спасибо.

Они зашли внутрь, и, как только двери захлопнулись, Элоиза повернулась к Хэлу.

– Если хоть одна из девочек, находящихся на моем попечении, пострадает из-за тебя, я не проявлю милосердия.

– Я понимаю, – ответил он. – Я обязан вам жизнью.

Элоиза пренебрежительно хмыкнула, явно устав от споров.

– Тогда пойдем.

Несмотря на шатающуюся походку, она могла двигаться, когда хотела. Рен поравнялась с ней. Молчание Элоизы давило ей на плечи, как свинцовый плащ. Даже спустя годы после ученичества одного резкого взгляда было достаточно, чтобы заставить ее увянуть. Но когда она украдкой взглянула на лицо Элоизы, в тонко сжатых губах не было осуждения.