И приходит ночь

Он неохотно подчинился. Она схватила его за запястье – и электрический ток пронзил ее руку. Они оба отпрянули друг от друга, но теплое ощущение все еще потрескивало, как огонь, в пространстве между ними.

Глаза Хэла встретились с ее.

– Что это было?

В его вопросе она услышала невысказанное обвинение: «Что ты сделала?» Рен всплеснула руками.

– Ничего.

– Разве?

Ох, это действительно было кое-чем особенным, ладно. Целители редко работали с одним пациентом в течение длительного периода времени, чтобы этого не происходило. Но его тон слишком раздражал ее, чтобы ответить ему прямо.

– Еще одно поразительное наблюдение, Кавендиш. Неужели это действительно так ужасно?

Он бросил на нее сердитый взгляд.

– Да, неудобно так хорошо чувствовать тебя.

«Хорошо, – хотела ответить она. – Страдай вместе со мной».

Это действительно было неудобно. Постоянное ощущение его энергии вокруг нее, слабое давление его сердцебиения, отдающееся в ее барабанных перепонках. И это ужасное ощущение мурашек под ее кожей, когда она прикоснулась к нему. Она не могла дождаться, когда освободится от этого. Еще две недели.

Рен положила руку ему на лоб, дрожа, когда ее магия завибрировала внутри его тела, как приветствие.

– Проще всего я могу объяснить это так: моя магия связана с твоими клетками, но она хочет вернуться. Ты – часть меня, а я – часть тебя. В конце концов, когда ты выздоровеешь, твое тело выведет ее из организма. Это временно – и совершенно ненамеренно, стоит добавить. Так что, будь любезен, перестань пялиться на меня.

Его враждебность постепенно перешла в горечь – затем превратилась в стоическое принятие, которое раздражало ее даже больше, чем предыдущие варианты.

– Мне это не нравится.

– Я очень сожалею, но я ничего не могу с этим сделать.

Рен протерла внутреннюю часть локтя Хэла спиртом и очень туго затянула жгут на руке. Он уставился в окно, пока она шлепала его по руке, заставляя вены набухать и подниматься. Темной части ее нравилось мучить его. Было так трудно задеть его, поэтому если знание о том, что магия врага живет внутри него, пугало его, то она не позволит ему забыть об этом.

– У тебя хорошие вены. – Рен провела пальцем по толстой средней локтевой вене, наслаждаясь тем, как он напрягся от неприятного ощущения. – Созданы для игл.

Хэл проигнорировал ее.

– Падаешь в обморок от игл?

– Нет. – В его голосе сквозило раздражение. Ее же был таким же приторно-сладким, как бузинный напиток.

– Храбриться не обязательно. Просто не смотри. – Без дальнейшего предупреждения Рен воткнула иглу в сгиб руки. Насмехаться над ним было бы медленной и слишком мелкой местью.

Она наполнила пробирки его кровью, наблюдая, как по прозрачным трубкам течет темная красная жидкость. Как ни заманчиво было истощить его, она взяла ровно столько, чтобы правильно провести эксперименты. После того как она закрыла последнюю пробирку, она вынула иглу из его руки и постучала по месту инъекции одним пальцем. Оно запечаталось под ее прикосновением, оставив после себя только пятнышко крови. Она вытащила из кармана носовой платок и осторожно вытерла его.

Перед глазами потемнело, что на мгновение вывело ее из равновесия. Она отчаянно нуждалась во сне, раз даже усилия по заживлению этой маленькой раны почти полностью истощили ее.

– Это зажило бы само. – Рен подняла на него взгляд, удивленная замешательством, прозвучавшим в его голосе. – Ты зря тратишь силы.

Она чопорно обернула окровавленную ткань вокруг руки.

– Неправда. Твоя иммунная система и так достаточно подорвана.

На самом деле это просто была сила привычки, почти ритуал – не оставлять следов. Даже сейчас, находясь так далеко от Нокейна, она не могла избавиться от насмешливого голоса в голове: «Если ты не лучшая, если ты допускаешь ошибки, какой от тебя толк?»

– Но ты измучена.

– Едва ли.

– Твой голос выдает тебя, ты совсем не умеешь врать, – произнес Хэл.

Лицо Рен вспыхнуло от унижения, даже когда она усилием воли придала ему невозмутимое выражение.

– Когда ты был не таким болтливым, то нравился мне гораздо больше.

Хэл был почти добр к ней, и это заставляло ее чувствовать себя маленьким ребенком из-за своего поведения. Она сомневалась, что он действительно беспокоился о ней – скорее он изо всех сил пытался понять ее. Через созданные узы ему было достаточно легко почувствовать ее убывающий уровень энергии. Когда она отстранилась, то тоже почувствовала его состояние. Низкие жизненные показатели. Высокий уровень кортизола.

Ему все еще было очень больно, но он, конечно же, не признался ей в этом.

Рен тяжело вздохнула и полезла в сумку. Она поставила пузырек с болеутоляющим на прикроватную тумбочку.

– Ладно. Я устала, а ты страдаешь. Две капли. Упрашивать не буду.

Даже после того как Рен закрыла за собой дверь, она все еще чувствовала, что взгляд Хэла покалывает ее затылок.