И приходит ночь

– Позволите мне сходить по делам? Я хотела зайти в аптеку. Мои запасы почти иссякли, не хватает ингредиента для лекарства Генри.

– Я бы, конечно, хотел сказать да, но… – Лоури повернулся к окну, сцепив руки. Облака за стеклом были похожи на сплошную серую стену. – С этой бурей шутки плохи. Как только наступит ночь, вы не найдете дорогу обратно.

Рен засунула холодные руки в карманы. Она говорила медленно, чтобы скрыть нетерпение в голосе:

– В армии мне встречались вещи гораздо страшнее, чем буря. Боюсь, я должна настаивать. Это вопрос жизни и смерти.

Лицо Лоури побледнело, она видела, как он борется с сомнениями. Выбор был ужасен: рискнуть любимым слугой или целителем.

– Может быть, я могу заказать для вас ингредиенты? Понимаю, это не идеальный вариант, но…

– Ему становится хуже.

– Пожалуйста, мисс Сазерленд, пожалейте меня. Мои нервы этого не вынесут.

Лоури положил руку ей на плечо в знак мольбы. На удивление, его хватка было крепкой – достаточно, чтобы она отпрянула, – а глаза были слишком умоляющими, слишком уязвленными. С такого близкого расстояния она заметила лопнувший кровеносный сосуд, из которого в склеру вытекла кровь. На этом фоне молочно-голубые радужки его глаз сияли, как лед.

Застыв под пристальным взглядом, она задумалась, мог ли он это сделать. Мог ли он солгать ей.

– Я просто не могу с чистой совестью позволить вам покинуть дом, – продолжил он. – У меня перед глазами будут стоять ужасные видения весенней оттепели. Только представьте. Я, вытаскивающий ваш замерзший труп из сада, как какой-то куст картофеля. Это было бы ужасно!

Ветер свистел, как пронзительное завывание призрака, и весь дом застонал от напряжения. Когда Рен задрожала, вся ее борьба растворилась, погасла, как слабый огонек свечи. Алистер Лоури хотел, чтобы она поверила, будто он человек, заботящийся о благополучии своих слуг, включая ее. И прямо сейчас, с искренней дрожью в голосе, нахмуренным лбом… это сработало.

В конце концов, он прав. Сейчас на горы опускалась ночь, и было опасно блуждать во время бури, чтобы найти город, который, как она слышала, был местом гарантированной смерти от переохлаждения. Хэл никак не помог бы ей, если бы она умерла. Пока погода не изменится, ей придется полагаться на магию, чтобы сохранить ему жизнь.

Ее плечи поникли.

– Вы правы. Не знаю, о чем я думала.

– Я ценю ваше понимание. Правда. – Лоури с облегчением вздохнул и отпустил ее плечо.

Вот так просто вся его настойчивость, все его отчаяние испарились. Это была такая быстрая перемена настроения, что Рен пошатнулась. Теперь, когда адреналин не мог удержать ее в вертикальном положении, она освободилась от всего, кроме тумана паранойи. Лоури действительно был самым вспыльчивым и легко успокаиваемым мужчиной, которого она когда-либо встречала, и она не могла избавиться от тошнотворной мысли, что ее выставили дурой. Но после всего, что она сегодня выяснила, возможно, ей не следовало бы доверять интуиции. Даже если Лоури манипулировал ею, он определенно не скрывал ничего зловещего за этой самоуверенной улыбкой. Не имея четкого мотива, он казался чрезвычайно маловероятным подозреваемым в убийстве.

– Конечно, милорд, – тихо сказала она. – Спасибо, что переживаете за меня.

– Не стоит благодарности, дорогая. Я слишком хорошо понимаю тот эффект, который этот дом оказывает на людей зимой. – Он повернулся и прислонился к перилам, став мрачным силуэтом на фоне окон. Слабый отблеск сумерек мерцал в тени снегопада, и далеко внизу, на первом этаже, сгущалась тьма, бурлящая, как море. – Это становится настоящей клаустрофобией. Сокращающиеся дни. Ветер, снег и невыносимый скрип старого фундамента. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого.

– И все же вы остались здесь, – отметила Рен.

– Большую часть года меня навещает много людей, – сказал Лоури. – А оставшуюся… Что ж, я пришел к выводу, что так спокойно, когда тебе не мешают. Я знаю, чем занять себя.

– Например, коллекционированием?

– Да, коллекционированием. – Веселье, с которым он говорил, резко сменилось загадочностью. Прежде чем она смогла надавить сильнее, он повернулся к ней на каблуках и сказал: – И конечно же, планирование мероприятий. Кстати, о них! Я выбираю цветовую гамму для бала. Что, по-вашему, лучше? Черный с серебряным или синий с белым?

– М-м. – Из-за происходящего хаоса бал совершенно выпал у нее из головы. Хотя Рен ничего не была должна Лоури, она не могла избавиться от очередного укола вины. Все это планирование, все эти усилия были бы напрасны. Она довольно скоро предаст его. – Черный и серебряный – цвета Дану.

– Так оно и есть, – сказал Лоури. – Так и будет для моего почетного гостя. Позвольте, дорогая, забрать ваше пальто? Я прослежу, чтобы Ханна повесила его.

Какое-то движение за его плечом привлекло внимание Рен. Внизу, в большом зале, Ханна вытирала пыль с лакированного стола с такой тщательностью, словно это было произведение искусства. Она явно старалась незаметно подслушать их разговор. Рен сняла пальто и передала ему. Лоури перекинул его через руку, как полотенце дворецкого.