Я должна кое-что тебе сказать

Ну конечно. Одержимость женщинами-убийцами, фильмами ужасов… Беатрис мечтала прикончить своих родителей. Револьверы в квартире предназначены для них. Специальное посвящение маме с папой, кому ж еще? За что она так ненавидела отца, что он с ней сделал, чтобы она бредила убийством и самоубийством? Насилие пронизывало все романы Беатрис Бланди, придавая им остроту и глубину… Теперь Эльза лучше понимала, почему эти тексты так завораживали ее. У нее тоже не все было гладко с родителями… Могла ли Беатрис обратить эту ярость на себя саму? Мог ли рак быть той затаенной злостью на близких, которая в конце концов взорвалась внутри нее и заполнила все ее тело? Вроде бы, насколько Эльза могла понять, родители Беатрис умерли незадолго до нее, буквально на пару лет раньше… Забрали ли они дочь с собой в могилу? Можно ли пережить токсичных родителей?

Эльза аккуратно сложила блокноты обратно в ящики. Она с ужасом вспоминала тот день, когда мать наткнулась на ее личный дневник. Вечером за столом она без зазрения совести зачитала большие куски остальным членам семьи. Сестра, отец – это слышали все. Досталось тоже каждому. Эльза помнила, как мать орала: «Толстая шлюха, вот как меня называет собственная дочь, толстая шлюха, а ты, Жерар, ты только послушай, ты, по ее мнению, мерзкий лицемер, да она нас по уши в грязи изваляла!» Вместо того чтобы услышать в дневнике крик о помощи, мать Эльзы отправила ее в пансион и разлучила с сестрой. Ее дневником воспользовались против нее, как уликой. После этого Эльза перестала доверять письменной речи. Она резко прекратила вести дневник, и понадобилось много времени, прежде чем она снова решилась вернуться к письму. И что же, выходит, что теперь это она роется в чужих дневниках! Дневник, в отличие от романа, пишется не для того, чтобы его читали. Он служит средством разобраться в себе. Облечь хаос в слова. Почему же Беатрис не уничтожила свои дневники? Кто угодно мог их найти и читать ее как раскрытую книгу. Какое-то безумие. Неужели перед неизбежностью смерти ее охватил такой страх, что она все оставила на произвол судьбы? Перестала думать о последствиях? Это странно, ведь Беатрис была такой организованной и внимательной к деталям. Возможно, ей просто не хватило времени? Может быть, ее захватила врасплох злая болезнь, которая унесла ее быстрее, чем она ожидала? Эльза не решалась расспрашивать Тома о последних днях и часах Беатрис, если он захочет, сам ей расскажет. Это было их общее время, время близости, и Эльзе совершенно не хотелось в это вмешиваться. Но роман, где же он мог быть? Могла ли издательница ошибаться? Может, это и правда был маркетинговый ход, как думал Тома? Эльза закрыла ящики стола. Возможно, однажды ей самой придется уничтожить эти дневники. А пока же здесь явно не было ничего, что могло стать основой для литературного произведения, ничего, что походило бы на роман, пусть даже незаконченный.

12

– Мне бы хотелось, чтобы это закончилось и вы меня отпустили!

– Вас никто не держит…

– Вы не отпустите меня, да и мне это не важно.

– Я честен с вами – впервые за год я пережил счастливые дни, и это случилось благодаря вам.

– Я знаю, это потому, что я напоминаю вам ее. Ко мне вы равнодушны.

– Нет! Нет! Не думайте так! В вас есть нечто неуловимое…

– Я вас не привлекаю…

– Да нет же, очень привлекаете!

– Вы любите меня только через образ другой, разве это не так? Помните, какими веселыми были наши первые свидания? Эта история с платьем все испортила, ну так я готова носить эти платья, которые так вам нравятся, если вы согласитесь хоть немного любить меня…

– И ваши волосы!

– Ну нет!

Ким Новак разворачивается и подходит к окну. Она наблюдает закат через приоткрытые шторы. К ней склоняется Джеймс Стюарт:

– Умоляю вас, ведь для вас это не важно…

– Если я соглашусь делать все, что вы захотите, вы будете любить меня?

– Да, да!

Джеймс Стюарт чувствует, что попал в точку. Он приближается к Ким Новак и целует ей руки, лоб…

– Хорошо, я сделаю это, чтобы вы любили меня, – сдается Ким Новак, ее лицо залито слезами.

Эльза ставит DVD на паузу. На диване Тома потягивает виски со льдом.

– Это несколько портит настроение, вы не находите?

– Что?