Я — ярость

— Шшш, милая, это бабушка. Бабушка здесь. Никакого монстра нет, теперь ты в безопасности.

Бруклин корчится в ее руках, потом изворачивается всем телом и в ужасе смотрит на Патрисию.

— Но где мама? Она меня обнимет! Мама не отдаст меня монстру! И Элла не отдаст!

Патрисия обнимает ее еще крепче, поглаживает девочку по потной прохладной спинке — жар понемногу спадает.

— Мамы и Эллы сейчас нет, но бабушка здесь, — успокаивающе приговаривает она. — С бабушкой ты будешь в безопасности. Бабушка заставит всех монстров бояться.

Она чувствует, как внучка обдумывает ее слова, всей кожей ощущает момент принятия реальности. Бруклин смягчается, устраивается поудобнее в ее объятиях, вздыхает. Вот сколько времени требуется бедному ребенку, чтобы осознать, что бабушка — это все, что у нее осталось. Такое чувство, что Бруклин… просто сдается.

— Я что, упала с кровати? — спрашивает Бруклин и тянется к своему лбу.

Патрисия с готовностью хватается за протянутую соломинку.

— Это я виновата, и зачем только у меня в доме такие высокие кровати? Пойдем-ка приведем тебя в порядок, ладно? Тебе определенно нужно дать еще драже.

Бруклин встает, и на ковре остается идеальный красный отпечаток руки — она даже не замечает этого. Для Патрисии попытка подняться становится настоящим испытанием, потому что кровь отлила от ног и они все еще дрожат. Она никак не может отойти от шока. Зеркало — те отвратительные осколки, которые от него остались, — валяется на полу, и все выглядит как место преступления из какого-нибудь мрачного сериала о ФБР: кровавый хаос посреди ее идеально белой гардеробной. Патрисия без сожалений запирает за собой дверь.

На кухне она усаживает Бруклин за стол, вручает ей планшет и пачку драже и идет в кладовку за аптечкой первой помощи. Дети — это просто непробиваемые существа: Бруклин убирает с лица липкие волосы и смотрит шоу, пока Патрисия обтирает ее смоченными бумажными полотенцами. Она вздрагивает, всхлипывает, иногда дергается или сердито восклицает: «Ай, бабушка!» Глядя на ранки, Патрисия с облегчением понимает, что все не так уж и плохо: она переживала, что надо будет накладывать швы, но у девочки на лбу всего несколько порезов и ссадин. Воистину чудо. Патрисия вспоминает, как Челси однажды лазила на детской площадке при каком-то фастфуде, упала с лесенки и рассекла подбородок о деревянные наггетсы, которые были внизу. Много крови, тонна слез — и в итоге все решилось с помощью пластыря и стратегического клубничного молочного коктейля. Вот и Бруклин сейчас надо отмыть, но в остальном она, кажется, в порядке.

— Бабушка, а что у нас есть? Я голодная! — заявляет она, будто совсем не походит на главную героиню «Кэрри»[28] в финале.

Радуясь, что можно переключиться на что-то менее кровавое, Патрисия роется в сумках, которые отшвырнула, когда услышала звон стекла. Ничего не годится… ах да, ведь все вкусные снеки, от которых девочка придет в восторг, она перебросила через забор.

— Если выйдешь на улицу, то, может быть, найдешь что-нибудь вкусненькое во-о-он в тех пакетах, — говорит Патрисия, указывая на пакетики, разбросанные в высокой траве. Яркие упаковки грозят обилием сахара и соли. — Но, пожалуйста, принеси сюда всё, а не только то, что выберешь съесть.

Бруклин выглядывает наружу и, видя пакетики, расплывается в улыбке, как будто настало Четвертое июля[29].

Боже, неужели июль уже кончился? Да, наверное.

И как можно праздновать в наше время, жарить мясо на гриле и пускать фейерверки, когда на улице полно комаров, а случайные прохожие нападают на незнакомцев?

Забавно, как все меняется, когда пандемия на дворе. Когда был ковид, они жили в роскоши, всё заказывали через интернет, во всем себе потворствуя. Патрисия даже выслала девочкам пасхальные платья, хоть и знала, что они не придут на поздний завтрак, — просто не могла отказать себе в удовольствии повыбирать наряды. В этом году Пасха прошла совершенно незамеченной. Они с Рэндаллом были в Калифорнии, и горничная отеля оставила на прикроватном столике красивые шоколадные яйца. Она много дней подряд не вспоминала о Челси и внучках.

Возможно, она далеко не лучшая бабушка.

Вряд ли сейчас это важно. По крайней мере, девочка довольна своей задачей.

Бруклин выскакивает на улицу — а что, что ей грозит, у нее уже есть Ярость? — и вскоре прибегает обратно, таща за собой пакеты с едой.

— Можно мне слойки, бабушка? — спрашивает она, держа в руках оранжевую коробку, в которой бог знает что лежит.

Остаток дня проходит как в тумане. Патрисия раскладывает продукты, оттаскивает разбитое зеркало в гараж, собирает осколки и перерывает шкафы в поисках какого-нибудь чистящего средства, которое поможет от пятен крови. Потом ей в голову приходит гениальная мысль, и она зовет Бруклин поплавать в бассейне: и отмоется от крови, и возражать не будет. Когда девочка зовет ее поплавать с ней, Патрисия не особо сопротивляется и, натянув старый купальник, заходит в воду. Конечно, прическа испорчена, но кто это увидит? Бруклин не достает до дна бассейна, а Патрисия не вынесет сегодня еще один сердечный приступ.