Я — ярость

— Конечно, Рэндалл. Я позабочусь об этом.

Он гладит ее по голове, будто собаку.

— Хорошая девочка. Ты ведь получила цветы, да?

Он посылает ей так много букетов, что она уже и не помнит, какой в какую комнату поставила.

Ах да! Солнечно-желтые тюльпаны, в будуаре.

— Да, такие яркие. Очень мило с твоей стороны.

— Милая, ты понимаешь, я надеюсь, что когда мы окажемся в Исландии, я буду очень занят, больше обычного. Мир так меняется, и законы вынуждены меняться вместе с ним. Чертовски неудобная история эта Ярость.

Чертовски неудобная история.

То же самое он говорит, когда садовник у соседей запускает разбрызгиватель до полудня по воскресеньям. Патрисия улыбается и кивает в знак согласия, чувствуя себя одной из тех глупых кукол, которых Бруклин так хотела на Рождество. Пластиковая штука, которая моргает, разговаривает, писает и — о чудо технологии! — даже может выполнять простые приказы. Встань. Сядь. Скажи «мама».

Будто хоть один ребенок являл миру такое послушание. Разумеется, Челси не была послушной, и старшая внучка вся в нее. Бруклин, по крайней мере, умненькая и делает именно то, что ей говорят.

— Хорошего дня, дорогой! — произносит она, когда он, переваливаясь, выходит из дома.

— И тебе, сладкая! Перестань уже тереть это пятно и просто закажи себе новую блузку.

И ни слова о любви или хотя бы нежности. Никогда их не было, и, наверное, это к лучшему.

Как только машина Рэндалла отъезжает и двери гаража закрываются, Патрисия переодевает блузку и берет контракт, который он оставил на столе. Она идет к домику у бассейна и по пути замечает, что двор потерял былой лоск. Мигель, конечно, медлительный, но зато весьма скрупулезный, в то время как его сын Оскар явно работает быстро и не очень аккуратно. По крайней мере, сейчас парня нет — и то хорошо. С тех пор как Мигеля забрали, каждый раз при виде Патрисии Оскар бросал на нее яростные взгляды и бормотал что-то на испанском себе под нос.

У них большой, прекрасный задний двор, но здесь куда более шумно, чем раньше. Машины, которые обрабатывают территорию от комаров, курсируют, кажется, круглосуточно, а над головой постоянно жужжат дроны, доставляющие лекарства и легкие закуски. Весьма удобно в такие опасные времена быть богатым и жить в закрытом сообществе: незнакомцу через ворота пройти куда сложнее, чем обычно, а правила относительно доставки ужесточили как никогда раньше.

В качестве любезности Патрисия стучит в дверь домика у бассейна (хотя это, конечно, ее собственный дом) и слышит шаги внутри. Она нечасто сюда приходит, предоставляя прислуге право на личное пространство, но сейчас это нечто вроде жеста доверия: она пришла поговорить с Розой на ее территории, а не написала ей, требуя явиться в большой дом.

— Миссис Лейн? — Роза моргает от яркого света. Тугой пучок волос распущен. Прежде крепкая женщина выглядит изможденной и какой-то серой, рубашка поло висит на плечах, как на вешалке.

— Мы можем поговорить? У меня есть для тебя интересное предложение.

Роза кивает и выходит, прикрыв за собой дверь. Патрисия мельком замечает, что в домике царит беспорядок, и это абсолютно неприемлемо, но сейчас не время для таких разговоров.

— Судья Лейн составил новый контракт для тебя. — Патрисия протягивает Розе бумаги, попутно заметив и неровно подрезанные ногти, и обгрызенную кутикулу. — Есть вакцина от Ярости, и мы хотим тебя ею обеспечить.

Английский для Розы не родной язык, но она говорит достаточно свободно. Она хмурит брови, листает контракт, касаясь пальцами то одной, то другой строчки.

— Что насчет Мигеля?

— Боюсь, это за пределами наших возможностей. Мы могли скрывать его присутствие в стране, пока никто не был в курсе, но теперь уже не получится. Суды не закроют на такое глаза, особенно сейчас.

Роза откашливается и указывает на какой-то из пунктов.

— То есть рабство сроком на десять лет — и потом вы подумаете над тем, помочь ли мне с гражданством?

Патрисия заглядывает ей через плечо. Об этой части она не знала.

— Да. Судья сделает все, что в его силах…

— Мы уже слышали это пять лет назад, и он ничего не сделал.

Роза замолкает, и Патрисия чувствует, как ее гнев растет, подобно громовым раскатам.

Так вот почему Рэндалл хотел, чтоб она занялась этим. Это не очень-то приятно, когда тебе предлагают подписать несправедливый контракт.

Патрисия отлично знает, каково это.

— Ну, если ты подпишешь вот тут, то это закрепит на бумаге обязательство…

— Миссис Лейн, он «подумает». Едва ли это стоит десяти лет моей жизни. Я подпишу контракт, только если вы внесете в него изменения. Пять лет — и вы гарантируете мне получение гражданства. И Мигелю, если он сможет вернуться.

— Ты же знаешь, что это не в моей власти, Роза, — подпустив в голос мягких ноток, говорит Патрисия. — Но я могу гарантировать тебе работу и защитить от ужасной болезни…

— Нет, миссис Лейн, это не контракт найма, это договор о рабстве. Здесь даже не написано, что вы будете мне платить. Сколько стоит эта вакцина?

Патрисия отступает на шаг назад.

— Около тридцати тысяч долларов.