Я — ярость

Она берет бланк участника (или заявление, или как там это называется), ручку и идет к окнам, к солнцу. В комнате очень холодно, потому что ангар паршиво отапливается — сказывается скудное госфинансирование. На старом телеке в углу крутят новости, и большинство людей, ожидающих своей очереди на пластиковых стульях, пялятся либо в него, либо в свои телефоны. Все — из породы отчаявшихся, к кому Челси готова отнестись с пониманием. Как Джинни и говорила, всех возрастов и размеров. Челси ожидала увидеть крутых парней, но большинство претендентов — скорее из тех, кого встретишь в супермаркете.

Она садится прямо на пол, скрестив ноги, а стул использует в качестве стола. Заявление очень странное — возможно, самое странное, какое она видела за всю жизнь. Не то чтобы у нее была какая-нибудь работа с подростковых лет, но даже тогда ей лишь однажды пришлось заполнять заявление о приеме.

Имя, день рождения, адрес, телефон — это все понятно. Как и информация о предыдущем опыте: где работала, чем занималась.

Но потом следуют пункты, где нужно вписать три номера экстренных контактов, указать, есть ли на что-либо аллергия, написать размер одежды. Кроме того, Челси пишет, какой у нее рост и вес, есть ли проблемы со здоровьем, были ли перенесенные операции.

И огромный раздел, где надо выбрать из списка навыки. Гимнастика, спорт, бег, борьба, боевые искусства, чирлидинг, театральное искусство, пение, исполнение каскадерских трюков, цирковое мастерство, клоунада, парикмахерское дело, макияж, работа оператором, пиар, обслуживание в сфере общепита, вождение коммерческих рейсов, работа с вилочным погрузчиком. Чем дольше продолжается список, тем больше Челси сознает, что у нее нет никаких навыков.

Она растерянно зависает над пунктами про театр, чирлидинг и пение. Всем этим она занималась в старшей школе, и у нее все еще неплохой голос (хоть Челси не пела на публике уже лет двадцать). Она тяжело сглатывает: воспоминания накатывают волнами, и она уходит внутрь себя, бессмысленно уставившись на пустое коричневое поле под палящим солнцем.

Это случилось тем вечером, на шоу талантов. Челси училась последний год, и вместе с лучшей подругой Уитни они уже несколько дней репетировали номер — арию «Точка невозврата» из мюзикла «Призрак оперы». Уитни играла Кристину, она нашла в секонд-хенде пышное платье, которое перешила, чтобы оно походило на эпоху 1800-х, а не 1980-х. Челси пела партию Призрака, и ее смокинг из секонда был не очень в тему, но она прикрыла его вампирским плащом, который они откопали в гардеробе у брата Уитни. Еще костюм Челси включал в себя полумаску, и она как раз сидела в гримерке и рисовала себе щетину. Она играла в театре последние четыре года и ничего так не любила, как эту атмосферу гримерки: яркий свет, смешки, легкое безумие, все бегают полуодетые и шикают друг на друга, глаза у всех подведены. Она склонилась к зеркалу, рисуя на подбородке точки подводкой из магазина «Всё за доллар», — и тут позади возник Дэвид. Он стоял, заложив руки за спину.

Он был горяч: волосы уложены гелем, кожа загорелая — все лето он проработал спасателем. Челси едва в обморок не падала каждый раз, как видела его. Они сходили всего на пару свиданий, но она постоянно думала о Дэвиде, надеялась, что он снова ее пригласит, а когда они стояли у его машины на парковке и разговаривали, Челси мысленно молилась, чтоб он наклонился и поцеловал ее (они еще не дошли до этого). И тогда в гримерке Дэвид выглядел просто потрясающе: белая рубашка на пуговицах, брюки цвета хаки. Он улыбался — до той минуты, пока не узнал ее.

«Что это ты делаешь?» — поинтересовался он, явно сбитый с толку. И не в хорошем смысле.

Она закрутила подводку и обернулась, лучезарно улыбаясь.

«Макияж. Ты не должен сюда заходить! Это сюрприз!»

Дэвид прищурился и склонил голову набок, вглядываясь в ее лицо. Челси густо нанесла грим, подвела глаза и накрасилась тушью — обычный театральный макияж, и плевать, что пол-лица закроет маска. Он скривил губы — и у нее в животе что-то неприятно сжалось.

«Я Призрак Оперы, погляди». — Челси достала парик, надела поверх заколотых волос, а потом для полного эффекта нацепила маску. Она очень старательно продумывала образ и знала, что выглядит великолепно. Однако Дэвид смотрел на нее все так же, с отвращением.

Вся ее энергия, все возбуждение ушли на второй план, а потом и вовсе испарились — ведь парень, в которого она была до безумия влюблена, смотрел на нее как на идиотку. Как на отвратительную, конченую идиотку.

«Ты похожа на парня».

«Так в этом и смысл!»

Челси взглянула на него с надеждой. Ей так хотелось, чтобы он понял, как много это для нее значит, как она обожает этот номер, в котором ноты взлетают все выше и выше и Призрак затягивает Кристину в свой безумный мир. Они выбрали максимально драматичную песню и даже подсуетились с подсветкой. Будет смотреться так, как будто они поют в пещере под водой и по черным стенам за их спинами бежит светло-голубая рябь.