Я — ярость

Лондон и так уже пьет хард-зельцер[23], у Стива имеется при себе элегантная фляжка с монограммой, а Мэтт хмурится, проводя в уме подсчеты. Потом он достает из холодильника еще три бутылочки красного вина. Челси почти уверена, что этот парень мечтает быть вампиром.

— А ты не пьешь? — спрашивает Лондон у Ти-Джея. Он поднимает кулак, демонстрируя большую черную «Х» на тыльной стороне ладони.

— Неа, это дерьмо — чистый яд.

Лондон фыркает.

— Все что угодно яд, если злоупотреблять. Я знала одну девочку, так она передознулась таблетками от изжоги.

— Тогда она идиотка.

— Сам ты идиот! Она была в депрессии!

— Эй-эй, ребята! — Индиго делает несколько шагов в сторону от гриля, неуверенно помахивая лопаткой. — Давайте без этого.

— Это, блядь, вообще некруто, так говорить! — ворчит Лондон, покачиваясь на шезлонге и глотая хард-зельцер. Кольца на ее пальцах сверкают серебром. — Она чуть не умерла, им пришлось промывать ей желудок.

— Но она сама с собой это сделала, — возражает Ти-Джей. Он склоняется вперед с видом измученного профессора из колледжа, который уже в сотый раз читает одну и ту же лекцию. — Всему виной череда неудачных решений. Никто не просыпается и не тянется ни с того ни с сего к таблеткам от изжоги. Если есть проблема — работай над ней: медитируй, занимайся йогой, иди к психологу или к психотерапевту, принимай лекарства, разговаривай с людьми. Но не хватайся за пузырек таблеток, так делают только трусы.

— Ты что, блядь, гребаный доктор? Или психолог? Думаешь, люди могут просто прийти в норму, если встанут в позу собаки мордой вниз? — Лондон злобно откидывается на спинку и встряхивает волосами. Она почти рычит. — Господи, ну ты и мудак!

Челси чувствует, как напряжение стремительно нарастает. Препирательство, ехидное отрицание, оскорбления, язык тела — все свидетельствует о том, что эти двое вот-вот набросятся друг на друга. Это все равно что наблюдать за приближением торнадо, будучи не в силах остановить его. И все же она должна попытаться.

— Думаю, мы все согласны, что тут нет ничего смешного, если у человека депрессия или он болен, — таким же тоном она говорит, разнимая поссорившихся дочек. — Но нет смысла ссориться, ведь мы все теперь будем работать вместе, а склоки никому не на пользу.

Ее отвлекает какое-то движение чуть сбоку. Бросив быстрый взгляд, Челси чуть улыбается: это Индиго спешно пишет сообщение на телефоне. Наверное, уведомляет ответственных людей, что здесь разворачивается странный и бесполезный спор. Конечно, весьма напряженный разговор, но чтоб настолько…

— О, я встречала таких уродов, как ты! — Лондон не слушает увещевания, говоря все громче. — Казалось бы, с учетом краха экономики и трупов на улицах, вы могли бы быть, ну я не знаю, чуть добрее. Хотя бы усомниться в своей абсолютной правоте, нет? Но, конечно, мистер Непьющий знает все на свете лучше всех! Думаешь, ты пуп земли?

— Сказала та, которая выкладывает фотки в бикини, чтоб с помощью своего «вдохновляющего» блога в Инсте впаривать людям таблетки для похудения, — парирует Ти-Джей. — Да, я знаю, кто ты такая, и, очевидно, ты тут только ради того, чтоб привлечь внимание к своей персоне.

Лондон вскакивает и толкает его, смяв в руке банку с напитком.

— Не смей оскорблять мой блог, ты, маленький говнюк! Ты меня не знаешь! Ты права не имеешь!

Ти-Джей стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на нее презрительно и совершенно без страха.

— Еще не поняла, да? Люди имеют право говорить все, что им вздумается. Люди могут осуждать тебя. Если ты вольна делать что угодно, то и у других есть право высказываться на этот счет. Ты не можешь их контролировать. — Он поднимает одну бровь и продолжает стоять, как скала.

Лондон замирает. Она на расстоянии пощечины. Стив и Мэтт вскакивают на ноги, будто бы собираясь вмешаться, но не зная, кого останавливать. Эми и Челси тоже поднимаются, а Индиго уже думать забыла о мясе, шипящем на решетке, и с тревогой отступает в сторону ангара, прижимая к уху телефон.

— Я тебя не боюсь! — рычит Лондон с бравадой чихуа-хуа, описавшейся перед доберманом.

— Тебе следует меня бояться, — замечает Ти-Джей с нотками агрессивного дзен-буддизма. — Я тяжелее тебя, у меня коричневый пояс по джиу-джитсу. Я могу убить тебя голыми руками, серьезно. А ты что мне сделаешь?

Лондон со всей силы толкает его, и Ти-Джей отступает на шаг, но больше никак не реагирует, даже руки все еще держит скрещенными. Челси до странности увлечена, глядя, как взрослый мужчина, которого провоцирует женщина, не проявляет никакой заинтересованности в том, чтобы ударить или придушить ее. Да, может говорить жестокие вещи (и правдивые), но совсем не намерен причинить вред. Лондон уже не в себе, а вот Ти-Джей, может, и мудак, но от него исходит аура истинного йога.

Лондон от этого злится еще больше. У нее в арсенале — какое-то невероятное чувство защищенности, собственной неприкасаемости. У Челси такого никогда не было. Это привилегия: вести себя так и знать, что тебе не сделают больно.