Я историю излагаю... Книга стихотворений

Я был плохой приметой,я был травой примятой,я белой был вороной,я воблой был вареной.Я был кольцом на пне,я был лицом в окнена сотом этаже…Всем этим был уже.А чем теперь мне стать бы?Почтенным генералом,зовомым на все свадьбы?Учебным минералом,положенным в музеепод толстое стеклона радость ротозею,ценителю назло?

Подстрочным примечанием?Привычкой порочной?Отчаяньем? Молчаньем?Нет, просто — строчкой точной,не знающей покоя,волнующей строкою,и словом, оборотом,исполненным огня,излюбленным народом,забывшим про меня…

«Каждое утро вставал и радовался…»

Каждое утро вставал и радовался,как ты добра, как ты хороша,как в небольшом достижимом радиуседышит твоя душа.Ночью по нескольку раз прислушивался:спишь ли, читаешь ли, сносишь ли боль?

Не было в длинной жизни лучшего,чем эти жалость, страх, любовь.Чем только мог, с судьбою рассчитывался,лишь бы не гас язычок огня,лишь бы еще оставался и числился,лился, как прежде, твой свет на меня.

Последний взгляд

Жена умирала и умерла —в последний раз на меня поглядела, —и стали надолго мои дела,до них мне больше не было дела.В последний раз взглянула онане на меня, не на все живое.Глазами блеснув, тряхнув головою,иным была она изумлена.Я метрах в двух с половиной сидел,

какую-то книгу спроста листая,когда она переходила предел,тряхнув головой,глазами блистая.И вдруг,хорошея на всю болезнь,на целую жизнь помолоделаи смерти молча сказала: «Не лезь!»Как равная,ей в глаза поглядела.

«Я был кругом виноват, а Таня мне все же нежно…»

Я был кругом виноват, а Таня мне все же нежносказала: — Прости! —почти в последней точке скитания по долгомумучающему пути.преодолевая страшную связьбольничной койки и бедного тела,

она мучительно приподнялась —прощенья попросить захотела.А я ничего не видел кругом —слеза горела, не перегорала,поскольку был виноват кругоми я был жив, а она умирала.

«Небольшая синица была в руках…»

Небольшая синица была в руках,небольшая была синица,небольшая синяя птица.Улетела, оставив меня в дураках.Улетела, оставив меня одногов изумлении, печали и гневе,не оставив мне ничего, ничего,и теперь — с журавлями в небе.

«Мужья со своими делами, нервами…»