Я не свидетель

— Позвоните. Я приеду.

— Большое вам спасибо. Извините, что побеспокоил.

— Ничего. Дело серьезное, рад помочь. Во всем должен быть порядок.

26

Левин сидел в кабинете заведующей поликлиническим отделением седьмой городской больницы. Входили и выходили сотрудники, звонил телефон, пришла старшая медсестра, потом бухгалтер объединенной бухгалтерии. Никак не удавалось начать разговор. Был понедельник. Только что окончилась «пятиминутка», длившаяся около часа, а Левин по неопытности пришел к девяти и проторчав все это время в коридоре под дверью, попав, наконец, в кабинет, все еще не мог приступить к делу. Но вот заведующая заперла дверь и усаживаясь, вытянула сигарету из кармана халата, закурила и, выпустив сложенными трубочкой большими губами долгую струю дыма, произнесла:

— Приходится запираться, иначе поговорить не дадут. Я вас слушаю… А, знаете, мне ваше лицо знакомо! Вы у Панчишиных на дне рождения не были?

— Нет, — Левин не знал, кто такие Панчишины.

— Но где-то мы с вами встречались! У меня на лица память хорошая.

— Встречались. И не раз. По делу о криминальном аборте. Гинеколог Барабаш. Восемнадцатилетняя девочка умерла.

— Совершенно верно! Неужели опять что-нибудь?!

— Слава Богу, нет. Все проще, — и он сказал: — Семнадцатого апреля больной Иегупов Антон Сергеевич, 1918 года рождения, проходил ВКК, закрывал бюллетень. Талон у него на семнадцать часов. Хотелось бы уточнить, был ли он действительно в этот день на ВКК и, если возможно, время. У вас в отчетности это как-то может быть отражено?

— Чего-чего, а бумаг хватает. Как вы говорите фамилия?

— Иегупов Антон Сергеевич.

Она записала.

— А чем он болел? — спросила.

— Он хромает, ходит с палкой. Полагаю, хроник и лечился у хирурга.

— Постараюсь выяснить. Дату его посещения проверить несложно. Тяжелее уточнить время визита. Все-таки прошло столько месяцев.

— Я понимаю.

— Как мне с вами потом связаться?

— По телефону, — и Левин назвал номер. — Фамилия моя Левин.

Она прикурила погасшую сигарету, два раза сильно затянулась и вмяла красивыми пальцами окурок в пепельницу…

В кабинете у Михальченко долго звонил телефон. Отложив газету, Левин направился туда, но пока шел по коридору, звонок умолк и теперь уже звонил его, Левина, телефон. Он вернулся, схватил трубку, однако уже раздавались короткие гудки. Выглянув в окно, Левин увидел, что их «уазика» на месте нет. Значит, Михальченко куда-то укатил…

Он развернул следующую газету. Из нее выпал конверт.

«Что за дурацкая манера вкладывать письма в газеты, — посетовал он мысленно. — А если я не стану читать эту газету, выброшу? И это уже не в первый раз!»

Письмо было от секретаря Анерта.

«Уважаемый господин Левин!

До отъезда в Канаду господин Анерт приготовил для Вас документы. Несколько задержались с ними, поскольку переводчик был в отпуске. Посылаю Вам их ксерокопии.

С уважением К. Больц»…

Те же цветные красивые пластмассовые скрепки, та же прекрасная бумага и четкий шрифт компьютерного печатающего устройства…

Из дневника Кизе за 24 марта 1928 г.