Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Однако сам Шаламов никогда не проходил Ванино (он попал на Колыму ещё до войны) и всего лишь пересказывал чужие байки. Никакого Короля в Ванино не было, никто из старожилов о нём не слышал. Однако прообразом «авторитетного суки» можно считать нескольких уголовников — Сашку Олейника (Олейникова), Ивана Фунта, Ивана Упору (Упорова)… И «ссучивание» воров происходило примерно по тому сценарию, который описан Шаламовым. Так, один из ванинских очевидцев рассказывал: «Запомнилось, как Олейник весь этап в лагере положил. Ходит по головам заключённых: “Ты будешь сукой?” Офицеры стояли в сторонке, смотрели». Согласитесь: очень похоже на описание обряда, якобы введённого Королём.

Вадим Туманов, прошедший пересылку в конце 1948 года, вспоминает бывшего вора Ивана Фунта, которого перебросили в Ванино из Владивостока (где Туманов встретил его впервые). «Сучий обряд» Фунта ещё более близок «королёвскому»:

«В его окружении знакомые лица — Колька Заика, Валька Трубка, другие бандиты…

По формулярам стали выкрикивать воров. В числе первых назвали Володю Млада. Его и ещё десять-двенадцать человек поставили отдельной шеренгой. Поблизости был врыт столб, на нём кусок рельса. К шеренге подошёл Колька Заика, держа в опущенной руке нож. Этап, четыре-пять тысяч человек, сидя на корточках, молча наблюдал за происходящим. Первым стоял молодой незнакомый мне парень. К нему шагнул Заика:

— Звони в колокол.

Это была операция по ссучиванию так называемых честных воров — заставить их ударить по рельсу, “звонить в колокол”. Что-либо сделать по приказу администрации… означало нарушить воровской закон и как бы автоматически перейти на сторону сук, так или иначе помогающих лагерному начальству.

— Не буду.

— Звони, падла! — Заика с размаху ударил парня в лицо. Рукавом телогрейки тот вытер кровь с разбитых губ.

— Не буду.

Тогда Заика в присутствии наблюдающих за этой сценой офицеров и всего этапа бьёт парня ножом в живот. Тот сгибается, корчится, падает на землю, дёргается в луже крови. Эту сцену невозмутимо наблюдают человек двадцать офицеров. Заика подходит к следующему — к Володе Младу. Я вижу, как с ножа в руке Заики стекает кровь.

— Звони в колокол, сука!

Над плацем мёртвая тишина. Девичье лицо Млада зарделось чуть заметным волнением:

— Не буду.

Заика ударил Млада в лицо ногой, сбил на землю, стал пинать сапогами, пока другие бандиты не оттащили почти бездыханное тело в сторону…

Третий побрёл к столбу и ударил, за ним четвёртый, пятый… Часа через три этап подняли и повели в зону».

Вообще поначалу среди «сук» не было единого мнения по поводу обряда развенчания воров. Так, по рассказу Шаламова, воркутинские «ссученные» не одобряли жестокости колымчан, отрицательно относились к «трюмиловкам». Они считали, что просто убивать «нераскаявшихся» воров — нормально. Но дополнительная жестокость — это уже лишнее. Воркутинцы были «гуманистами»… А вот писатель Анатолий Жигулин, малолеткой побывавший в ГУЛАГе, рассказывал, будто бы в лагере, где он отбывал наказание, вместо ножа целовали… половой член «главного суки»! Не подвергая сомнению это свидетельство, оговоримся: если подобные «церемонии» имели место, то лишь в отдельных лагерях — как местная самодеятельность, но не как осуществление общего «сучьего закона». Такое «целование» не переводило бывшего вора в разряд «сук», а делало изгоем, ничтожеством, «пидором». Ведь целование члена или даже невольное прикосновение к нему губами расценивается в уголовно-арестантском мире наравне с половым актом в качестве пассивного партнёра.

Но вернёмся в Ванино. Как уже отмечалось, поначалу здешняя пересылка фактически была «сучьей». Старший надзиратель Иван Силин рассказывал: «Фунт делал всё, что хотел. Хозяин зоны. Требовал: “Приведите мне женщину”. Приводили, и в зоне наступала тишина, хоть охрану с вышек снимай. Фунта хотели зарезать, в зоне у него был свой угол, охраняли его сами воры. Фунт отбивался, убил двоих или троих. “Начальству пересылки было выгодно существование таких воров “в законе”. Они не работали, зато обеспечивали работу других”. Фунта освободили в 1953 году. За то, что хорошо руководил ворами. Говорят, Фунта перехватили в Комсомольске и убили. Кличку старожилы объясняют так: отец Фунта сидел в Магадане и обещал фунт золота тому, кто убьёт младшего сына за то, что тот служил начальству».