Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Другие очевидцы не разделяют такой оценки воров, отмечая как раз полный беспредел с их стороны. А. Шашкина в своём исследовании «Ванинская пересылка» пишет: «Когда приходил этап, вор “в законе” забирал понравившиеся ему вещи. Люди шли на зимовку, на годы каторги, брали с собой тёплые вещи, обувь. У воров всегда создавался запас свитеров, костюмов. Вот и делились с надзирателями, откупаясь от них. Вору “в законе” прямо в зону приносили всё, что ему хочется, любые продукты. Те заключённые, которые получали посылки, обязаны были делиться. Они сами понимали, если этого не сделать, их могут заколоть “пикой” на выходе из почты, а вещи, если их и надеть сразу, ночью всё равно “уведут” более мелкие воры — “шпана”. Делалось это по указке старших».

Там же есть и описание уголовниц: «В 14-й зоне находилось 1200 женщин, среди них также существовало разделение на “сук” и “воров”. “Суки” работали нарядчиками, бригадирами. У каждой был свой уголок в зоне, старались украсить его. Вышивали, застилали тумбочки салфетками. Воровки занавешивали свои уголки, всё у них там было. Верховодили в зоне Рая и Надя, они жили с женщинами, но сами постоянно у новеньких отбирали более хорошие вещи для своих “фраеров”. Вооружены были финками, ходили не одни, человек пятнадцать с ними. Подходят и требуют: “Открывай чемодан! Давай, что есть”… Отобранные вещи продавали, обменивали, а деньги относили своим “фраерам”.

В зоне и убийства были. Однажды отрезали у женщины часть груди и собаке бросили. Женщину после этого убили, набросили полотенце и задушили. Каждый день по 1–2 трупа… Охрана пыталась вывести из зоны Раю и Надю с их командой. Произошло столкновение. Тогда охрана вывела всех женщин из зоны, а эти пятнадцать остались в бараке. Отбивались, бросали кирпичи, камни. Охрана ворвалась в зону, смяла женщин, вытащили их из барака и после этого сразу всех отправили отсюда в Магадан».

Может показаться, что разборкам в среде уголовников мы отводим места больше, чем рассказу о простых арестантах. Но дело в том, что судьба бытовиков и «политиков» целиком зависела от того, какая уголовная «масть» верховодила на пересылке. Мы уже рассказывали, что при коменданте из «сук» Сашке Олейнике общая масса арестантов чувствовала себя относительно спокойно. Однако затем в Ванино прибыл эшелон из Воркуты, состоявший преимущественно из так называемых «трюмленых сук» — то есть бывших воров, которые «ссучились» не по идейным соображениям, а под страхом физической расправы. Их разместили в третью зону. «Трюмленым» не понравился порядок, установленный Олейниковым, при котором нельзя было ни грабить «мужиков», ни даже играть в карты. С появлением новичков участились грабежи и расправы.

Валерий Бронштейн вспоминает: «Во главе недовольных встал Иван Упора, известный в лагерях Воркуты трюмленый вор с низким интеллектом, дегенеративным лицом и душой убийцы». На тайной сходке «упоровцы» решили захватить власть внутри лагеря и убить Олейникова с его командой, а на его место поставить Упору. Переворот они осуществили в ночь с 6 на 7 ноября 1948 года, то есть в канун годовщины Великой Октябрьской революции, когда и охрана была не так внимательна, и весь офицерский состав отмечал праздник дома:

«Сашку Олейникова, согласно неписаному закону, пришёл убивать сам Иван Упора. И постучав в дверь комнатушки, где тот спал, он предложил ему открыть дверь и рассчитаться. Тот немного выждал, а потом внезапно выскочил в одном белье, держа в одной руке нож, а в другой табуретку. Его напор был стремителен, и, по-видимому, нападавшие, зная силу и храбрость Олейника, немного растерялись. Ловко орудуя ножом и защищаясь табуреткой, получив лишь небольшое ранение, Олейнику удалось добраться до проходной и скрыться среди солдат охраны лагеря. В эту ночь всего зарезано было человек семьдесят… В последующие дни дорезали тех, кто случайно остался жив и с кем сводили личные счеты.

Основная группа упоровцев после резни укрылась в санчасти и утром выдвинула свой ультиматум: Иван Упора становится комендантом… после чего они освобождают помещение санчасти, всех врачей и четырёх захваченных ими надзирателей. Через сутки руководство лагеря дало положительный ответ, предварительно согласовав его с управлением в Магадане…

Возобновились обходы бараков членами комендатуры во главе с Иваном Упорой, и он лично интересовался нашим житьём-бытьём. Однако порядка в зоне стало значительно меньше, и пожаловаться на распоясавшуюся всякого рода шпану было некому. Да и сама комендатура вела себя, как шайка обычных бандитов, которыми они и были… С приходом в комендатуру Ивана Упоры участились случаи смерти от голода. Выдаваемую зэку законную пайку уже теперь никто не охранял. Особенно доставалось интеллигентам из города, которые бороться за свою жизнь практически не могли и не умели. Поэтому многие быстро опускались и кормились из помойки».