Я садовником родился

– Анашкина уже ищут повсюду. Ты почитай пока. А я позвоню.

Открыв папку, Леонидов посмотрел на протокол, нацарапанный могучей Серегиной рукой, не удержался и скептически хмыкнул: «Все понятно. Золотое правило троечника: чем короче предложения – тем меньше синтаксических ошибок. И что мы после этого имеем? А вот что: «Труп лежит. Точка. У дверей. Точка. За которыми находится помещение. Точка. Куда осуществляется сброс мусора из мусоропровода. Разумеется, после этого тоже точка. На шее имеются характерные. Запятая. Запятая! Да он титан среди троечников! Серега-то!» И Алексей не удержался:

– Барышев, ты почти поэт. Мусора из мусоропровода, – и тут же Серега протянул огромную лапищу к протоколу:

– Дай сюда! Я лучше на словах.

– Да, на словах оно как-то лучше, – хмыкнул Алексей.

– Поговори! Не у каждого жена учительница. Да еще русского языка и литературы. Короче, он затащил ее в тот закуток, откуда мусор вывозят. И там прикончил. Тем же способом, что и двух других.

– Разул?

– Нет.

– А размер ноги?

– Не помню.

– Серега!

– Да ты дальше смотри! Он выскочил из закутка, и как раз в это время у подъезда остановилась машина. Дамочку из местных кавалер до дома подвозил. Оба сообразили, что дело пахнет керосином, заглянули в закуток, откуда мужик в бежевом пальто, как ошпаренный, выскочил, и там увидели убитую Маргариту. Кавалер по мобильнику сразу же в полицию принялся звонить. А я ему по приезде фотографию Анашкина: бац! Он это. Точка.

– Запятая, Серега, запятая.

– Да ну тебя! Мне только что сказали, что Анашкина задержали. Он даже до дома не успел доехать!

– А ехал туда? Домой?

– Да какая теперь разница?

– Слушай, Серега, не будем больше злоупотреблять гостеприимством Розалии Марковны. И пудель волнуется. Двенадцать часов ночи. А у него наверняка режим.

– О, черт! Опять от Аньки попадет! Двенадцать часов! Поедешь со мной в отделение? На Анашкина глянуть?

– Ну уж нет. Пудель мне как-то симпатичней.

Леонидов присел на корточки, протянул руку к забавной мордочке:

– Что, напугали тебя? Все друг. Спать. Да, спать.

Он зевнул, пудель согласно тявкнул. Барышев снова с опаской отодвинул от собачьей морды свою ногу:

– Цапнет еще. Ты бы, Леша, того. Подальше. Собака все-таки.

– Да ты посмотри, какой он забавный! И маленький.

– Все они… Маленькие, пока забавные. То есть наоборот. Ну его. Не люблю собак.

Барышев закрыл папку и пожелал Розалии Марковне спокойной ночи. На улице Леонидов, зевая, спросил:

– А что пакет? Я твой опус до конца не успел дочитать.

– Какой пакет?

– С подсолнухами. Что в нем на этот раз было?

– Йогурт, два глазированных ванильных сырка, сдоба с вишневой начинкой… О, черт! – Барышев сообразил, что попал впросак. – Откуда ты узнал про пакет? Не надо, Леша. Без фантазий. Да Анашкин это! Я тебе говорю, что Анашкин!

– Ты, Серега, напрасно так быстро ставишь точки. Ошибок, конечно, не сделаешь, но и суть не передашь. И будет в итоге полная ясность, но без всякого смысла. Если даже твой Анашкин сегодня расколется, то и тут я бы не спешил. Убитую-то Маргариткой звали.

– Маргаритой, – поправил Серега. – Она была подругой Лилии. Лилия – подругой Виктории Воробьевой. Виктория проболталась о делах на фирме Лилии, та Маргарите. Он убил сначала Лилию, потом свою бухгалтершу, потом девушку, которая могла что-то знать. По случайному совпадению она оказалась Маргаритой. Вот и все. Точка.

– Ты сам-то в это веришь?

Барышев пожал плечами:

– А почему бы нет?

Алексей же тихо повторил:

– И все-таки, Серега, запятая.

3

В пятницу вечером Леонидов сказал жене Александре:

– А театр, судя по всему, отменяется. Ксюша еще не здорова.

– Какой театр? – удивилась она.

– Большой. Или Малый. Тебе что больше нравится, опера или балет?

– Сон. В летнюю ночь. Или в зимнюю. Выспаться, наконец, потом открыть глаза и увидеть, что муж дома.

– А я хотел тебе сделать сюрприз. С мамой договорился.

– Ну, если с мамой…

– Но Ксюша заболела. Я ведь знаю, что больного ребенка ты свекрови не подкинешь. Она будет нервничать, ты станешь звонить каждые пять минут и спрашивать «как дела?», вечер будет испорчен, потому что удовольствия никто из нас не получит. Ни ты, ни я, ни мама. Ни Ксюша, которая станет плакать и звать родителей.

– Ты правильно мыслишь. Можешь пригласить Серегу Барышева и устроить театр на дому. Разыграть классический спектакль: «Зимний вечер на кухне». Действующие лица: двое друзей и бутылка водки. Еще лучше две. Диалоги собутыльников вызывают громкий хохот зрителей. Назовем это комедией.

– Не смешно, – надулся Алексей.

– Зато актуально. Я думаю, вам есть о чем поговорить. Вы еще не всех маньяков переловили, – прозрачно намекнула Саша.

– Черт! Маньяк! А я забегался и забыл! Новогодний ажиотаж закончился, спрос населения на бытовую технику упал. Но впереди двадцать третье февраля, а там и Восьмое марта … Извини. Забыл, что мы условились не говорить о моей работе. Так я Сереге позвоню?

– А я Анечке.

– Она завтра работает. Я в том смысле, что в гости не сможет прийти. Что ты на меня так смотришь, у нее график такой!