Я считаю по 7

Кажется, где-то вдали зазвонили колокола.

Голос Делла взлетел на две октавы.

– Но что я могу знать?

Делл бросил офис, проехал десять кварталов и миновал дом Чэнсов, где у парадного входа на ступенях уже появились десятки привядших от жары букетов, оставленных друзьями и сослуживцами.

Кто-то изготовил баннер с надписью:

ПРОЩАЙТЕ, ДЖИММИ И РОБЕРТА

Впрочем, накануне вечером ткань, похоже, изрядно потрепал ветер, потому что теперь баннер украшал собой иссохший газон соседнего дома.

На дорожке, ведущей к дому, стояли оплывшие свечи-таблетки, а по бокам от свечей торчали пустые пивные бутылки.

Словно остатки какой-то дурацкой вечеринки, подумал Делл.

Согласно информации, которой располагали ответственные лица – что, Делл теперь тоже ответственное лицо? Очень на то похоже! – у Ивы Чэнс не было дееспособных родственников.

Но ребенок пропал.

Отправили патрульную машину в салон «Удача» – но Ивы там не было.

Женщина, отвечавшая за Иву, всячески спихивала с себя ответственность и винила в случившемся всех подряд.

Делл знал эти игры; он и сам с младых ногтей умел найти виноватых.

Не знаешь, что делать, – изобрази недовольство. Или взвали вину на того, кто попадется под руку.

И все же посреди всей этой путаницы до него дошло главное: его просят помочь.

Он физически ощущал обретенную вдруг власть. Чувство было незнакомое, от него в буквальном смысле слова кружилась голова.

Что, если именно он найдет пропавшую девочку?

Сейчас основная версия была – преступление, может быть, похищение. Искали похитителей, собирались проверять видеокамеры и другие средства наблюдения, на которых они могли засветиться.

Но Делл в глубине души знал, что эта двенадцатилетка такими глупостями заниматься бы не стала.

Не пойдет она ни с каким негодяем – уж скорее напросится ассистировать хирургу во время операции на открытом сердце.

Но сразу раскрывать карты Делл не стал.

Вместо этого он извинился, оставил Ленору и ее сотрудников сумбурно спорить, писать в полицию и требовать допроса сотрудников больницы, а сам вышел на вебсайт школьного округа.

И поехал прямиком в школу, где училась Маи.

Глава 26

Если бы у меня была хоть малейшая возможность, я бы поселилась в Мемориальной библиотеке Била навсегда.

Но так бывает только в книгах – вот, например, в одной, классической, двое детей убежали из дома и поселились в нью-йоркском музее.

А я прекрасно понимаю, что мне нужна кровать, и еще я хочу регулярно принимать душ и ванну. Иметь возможность чистить зубы тоже очень важно для меня, и не только потому, что ученые доказали наличие связи между недостаточной гигиеной ротовой полости и инфарктом.

И все-таки, входя в двойные двери, я мечтаю о том, чтобы все было как в книге. Потому что книги ₌ уют.

По крайней мере, для меня.

Уют – это что-то из прошлого.

Мне трудно сосредоточиться, но я все же ищу какие-нибудь материалы о потере родителей.

Но никакой литературы или эмпирических данных, касающихся детей среднего школьного возраста, я не нахожу.

Будь у меня собственное издательство, я сию же секунду запустила бы проект по изданию книг для детей, которым довелось потерять отца или мать.

И отдельный том – для тех, кто потерял обоих родителей одновременно.

Впрочем, что бы там ни случилось со мной, в целом, пожалуй, массового спроса на советы для тех, кто потерял обоих родителей дважды, ожидать не приходится.

Я нашла на столе ненужный листок бумаги, взяла со стойки библиотекаря ручку и написала:

Утрата одного из родителей – ситуация достаточно распространенная, чтобы можно было вычленить нечто общее для всех случаев и распространить эту информацию среди тех, кто пережил аналогичную утрату. Это было бы полезно для всех.

Особенно – для детей.

Необходимо, чтобы в библиотеке было больше книг, написанных на эту тему специалистами.

Прошу вас передать этот запрос соответствующим лицам из области книгоиздательства.

Я складываю листок пополам и бросаю в щель ящика для предложений, который стоит у фонтанчика с питьевой водой на первом этаже.

Я поднимаюсь на второй этаж.

В библиотеке спать нельзя.

Я знаю точно, потому что видела, как охранники будят уснувших.

Правила запрещают бездомным подолгу просиживать в библиотеке.

Я испытываю острое сочувствие к этим людям.

Я такая же, как они.

Но я знакома с внутренним устройством библиотеки.

На втором этаже в дальнем углу стоят большие кресла, похожие на пончики.

Я заползаю за красное.

Подтягиваю колени к груди, и теперь из-за кресла торчат только мои ботинки.

Камуфляж – разновидность защитной окраски, потому что он помогает спрятаться.

Кожа у меня на щиколотках темная, а рабочие ботинки – коричневого цвета.