Я считаю по 7

– Звонила женщина из соцслужбы. Они хотят побывать у нас дома. Сегодня.

Я подхожу ближе, она бросает на меня быстрый взгляд, хлопает по кнопке на телефоне, и в динамике звучит голос Делла Дьюка.

– Но ведь вы же на самом деле у меня не живете!

Патти лишь пожимает плечами:

– Это временно.

Он говорит:

– Зачем вы вообще указали мой адрес? Чем вам не угодил ваш?

Патти отмахивается от его вопроса и говорит:

– Для начала поглядим на вашу квартиру.

Судя по звуку, Делл что-то лупит. Стукнул кулаком по ящику с файлами? Или постучал головой об стол?

– Но я же не могу встать и уйти с работы! В смысле, мне нужно тогда брать больничный или…

Патти снова хлопает по кнопке динамика, и голос Делла больше не слышен. Патти говорит:

– Приезжайте за нами. Мы вас ждем.

Она кладет трубку на базу и снова берется за работу. И повторяет, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Это временно.

Глава 32

Очень скоро на парковку сворачивает «форд» Делла. Психолог вылетает из машины с такой скоростью, словно у него загорелась шевелюра.

Я вроде бы тоже должна дергаться, как он, но я замечаю, что подражаю невозмутимой Патти.

Острые углы сточило волнами.

Я – кусочек стекла в море.

Если присмотреться, видно, что я стала прозрачной.

Ни споров, ни разговоров.

Мы с Патти садимся в автомобиль Делла и едем по городу.

Через десять минут мы на месте: Хептед-лейн, 257.

Я поднимаю взгляд и рассматриваю дом. Выглядит он так, словно строитель был слепой и к тому же обошелся без помощи архитектора.

Здание абсолютно непропорционально, причем никакой изюминки в его нарушенных пропорциях нет.

Больше всего похоже на то, как если бы некто взял огромную коробку, выкрасил ее в цвет serratia marcescens (это такая продолговатая розовая бактерия, живет в душевых) и прорезал по бокам дырки.

Мысль о том, что в этом доме живет Делл Дьюк, меня почему-то совсем не удивляет.

Мы вслед за психологом поднимаемся по темной лестнице на второй этаж. Делл открывает дверь. Он бормочет:

– Я не ждал гостей. У меня не прибрано. Сейчас, уберу тут кое-что…

И быстро, как мышь, ныряет в лабиринт между куч разбросанного барахла.

Где-то в невидимом холле хлопает дверь.

Что он собирается убирать, недоумеваю я, ведь в его гостиной набросано столько вещей, что хватит погрести его целиком.

Делл Дьюк явно из тех людей, кто не в силах выбросить ни одну бумажку.

Может, он не страдает настоящей диспозофобией – стремлением копить вещи, – но явно ей не чужд.

Я-прежняя с удовольствием изучила бы реальный случай такого сложного эмоционального расстройства.

Но теперь мне все равно.

Мы с Пэтти останавливаемся в дверях и пораженно разглядываем груды газет, журналов, конвертов и высящуюся среди этих груд дешевую садовую мебель, по цвету – точь-в-точь глаза белого кролика.

Розовый и капелька желтого.

Полный набор мебели для патио – на этикетке, которая торчит из дешевого металлического стула, написано «цвет: мужественный лососевый», – продавил явственные отметины на ковролине, которым застелена комната.

Я делаю шаг вперед, чтобы Патти могла закрыть дверь, и вижу рядом нераспакованный уличный зонтик в мутном пластике.

Он прислонен к стене.

Я чувствую, как ему грустно.

По узкому проходу между вещей Патти идет в кухню. Я – следом.

Повсюду на столах высятся горы небрежно сполоснутых поддонов, в каких разогревают готовую еду в микроволновке. Сбоку – покосившиеся пирамиды красных одноразовых чашек.

Я понимаю, что очень мало видела, как живут другие люди.

Я никогда прежде не видела гаража, который походил бы на жилище семейства Нгуен, а глядя на квартиру Делла, я сознаю, что люди проживают целую жизнь так, как мне и в голову не пришло бы.

Делл Дьюк явно избрал нестандартный путь.

Если у него такое творится на виду, то что же тогда в шкафах? Мне становится любопытно.

Должно быть, эта же мысль приходит в голову Патти, потому что она выходит из кухни, преодолевает завалы в гостиной и идет обратно в тесную прихожую.

Я иду следом.

Осторожно.

В таком странном месте того и гляди выскочит какая-нибудь экзотическая зверушка – из тех, которых дома держать незаконно, но ее все равно покупают в задней комнате зоомагазина под влиянием момента, а потом выпускают в переулке, потому что у зверушки выросли бритвенной остроты когти или непомерный аппетит.

Дверь в первую спальню закрыта, но Патти решительно поворачивает ручку и входит в комнату.

В комнате Делл запихивает в нейлоновый чехол засаленный спальник.

Трупов нет.

Просто невероятный беспорядок.

На кровати – ни простыней, ни наматрасника; рядом с кроватью валяются книжки комиксов и журналы.

Из стоящего в углу металлического бака для мусора (такие обычно ставят на улице) торчат горлышки пустых винных бутылок.

В следующее мгновение Патти находит ручку стенного шкафа.

Делл кричит:

– Нет!

Но уже поздно. Патти открывает дверь, и нашим глазам предстают плотно спрессованные трусы.

Их тут сотни.

Раньше мне нравилось прикидывать примерное количество того и этого, но больше я этим не занимаюсь. Однако я точно знаю, что еще некоторое время назад этот шкаф меня заинтересовал бы.

Патти делает шаг назад. Делл быстро говорит: