Я тебя вижу

Кэти начинает рыться в картотеке, бросая папки на пол. Верхний ящик заполнен бумагами Саймона: трудовые контракты, страховки… Понятия не имею, что там. В среднем я держу документы на дом: страховку здания и имущества, ипотечные обязательства, разрешение на переоборудование лофта, в котором мы сейчас находимся. Еще в одной папке лежат свидетельства о рождении детей, мое свидетельство о разводе и все наши паспорта. В третьей – старые банковские выписки, которые я храню лишь потому, что не знаю, как с ними поступить.

– Проверь стол, – произносит она тем же тоном, каким я велела ей обыскать комнату Джастина. Расстроенная тем, что придется просмотреть каждую бумажку, Кэти выдвигает ящик, переворачивает его и трясет, пока все содержимое не оказывается на полу. – Должно тут что-то быть, я уверена.

Моя дочь сильная. Настойчивая.

«Это в ней от тебя», – всегда говорил Мэтт, когда Кэти упрямо отворачивалась от ложки, которую я подносила к ее рту, или требовала прогуляться по магазинам, хотя от усталости едва держалась на маленьких ножках. Воспоминания причиняют боль, и я мысленно встряхиваюсь. Я взрослая. И самая сильная. Это все по моей вине. Я попалась на удочку Саймона, прельстилась его вниманием, его щедростью.

Мне нужны ответы. Немедленно.

Я выдвигаю верхний ящик стола, вываливаю папки на пол и встряхиваю их, на случай если между страницами скучных документов окажется что-нибудь интересное. Встречаюсь взглядом с Кэти. Она мрачно кивает мне в знак одобрения.

– Этот заперт. – Я дергаю ручку следующего ящика. – Не знаю, где ключ.

– Можешь посильнее?

– Пытаюсь.

Одной рукой держусь за крышку стола, а другой изо всех сил тяну за ручку. Ящик не поддается. Я оглядываю заваленный стол, стараюсь понять, где Саймон может держать ключ, переворачиваю подставку для ручек, но нахожу под ней лишь коллекцию скрепок и карандашные стружки. Вспомнив, как Кэти обыскивала комод Джастина, шарю под столешницей и проверяю нижнюю сторону всех выдвинутых ящиков. Вдруг там приклеен ключ.

Ничего.

– Придется вскрыть замок, – произношу я с большей уверенностью, чем ощущаю в себе на самом деле. Никогда в жизни не взламывала замки.

Беру с пола выпавшие из ящика ножницы и вставляю их в скважину. Безо всякой системы яростно дергаю лезвия из стороны в сторону, а затем вверх и вниз, одновременно трясу ящик за ручку. Раздается тихий хруст, и, к моему изумлению, ящик открывается. Я бросаю ножницы на пол.

Мне хотелось, чтобы ящик оказался пустым. Хотелось, чтобы там лежали только запылившаяся скрепка и сломанный карандаш. Хотелось доказать Кэти – и себе, – что Саймон никак не связан с сайтом.

Но в ящике кое-что есть.

С одной стороны невинно лежат листочки, вырванные из блокнота на спирали. На одном сверху написано: «Грейс Саутхард», а дальше:

Замужем? Лондонский мост.

Я беру всю стопку и смотрю на следующий листок.

Алекс Грант 52

Седые, коротко подстриженные волосы. Подтянутый. Хорошо смотрится в джинсах.

Меня сейчас стошнит. Вспоминаю, как Саймон успокаивал меня в тот вечер, когда мы пошли ужинать, а я разнервничалась из-за объявлений в газете.

«Всего лишь кража личных данных», – сказал он тогда.

– Что ты нашла, мам? – Кэти подходит ко мне. Я переворачиваю листы, но поздно, она их уже увидела. – О боже…

В ящике есть еще кое-что. Записная книжка, которую я подарила Саймону на наше первое Рождество. Беру ее, ощущая кончиками пальцев мягкую кожу обложки.

Первые несколько страниц не особенно что-то проясняют. Наполовину законченные предложения; подчеркнутые слова; стрелки, нарисованные от одного обведенного имени к другому. Я листаю блокнот, и тот открывается на диаграмме. В центре – слово «Как?», окруженное нарисованным от руки облаком. Вокруг него в облачках другие слова.

Зарезать.

Изнасиловать.

Удавить.

Блокнот вываливается из моих рук и с глухим стуком падает в открытый ящик. Я слышу сдавленный всхлип Кэти и поворачиваюсь, чтобы утешить ее, но не успеваю ничего сказать, как раздается знакомый звук. Я замираю, смотрю на Кэти и по ее лицу понимаю, что она тоже его узнала.

Это грохот чердачной двери.

31

– Кофе.

– Нет, спасибо. – Келли не ела весь день, но вряд ли смогла бы что-нибудь переварить.

Отпустив ее, Диггер околачивался в отделе еще около получаса, прежде чем покинуть своих сотрудников и заняться тем, на что почти ушедший в отставку старший инспектор тратил скопившиеся выходные. С Келли он больше не заговаривал, лишь задержался у стола Ника по пути к выходу. Судя по их перешептываниям, разговор шел о Келли. Она в этом не сомневалась.

– Это не предложение, – сказал Ник. – Бери пальто, и пойдем.

«Старбакс» на противоположной стороне Балфур-стрит работал больше навынос, чем как обычное кафе. Однако у окна была барная стойка с двумя высокими табуретами, которые Келли немедленно заняла. Ник пошел за напитками. Келли заказала горячий шоколад, внезапно почувствовав, как ей хочется немного сладости и уюта. Шоколад, покрытый шапкой взбитых сливок и посыпанный шоколадом, выглядел до неприличия нелепо рядом с флэт уайтом [16] Ника.