Я тебя выдумала

Остальная наша одежда присоединилась к рубашкам на полу. Я задрожала и прижалась к нему, позволяя жару снова разгореться между нашими животами, пряча лицо в выемку его шеи. Я перевернула нас на бок, и он обвил меня. Я натянула одеяло, и получился маленький кокон. Мне нравилось быть так близко к Майлзу. Нравилось трогать его везде. Нравилось, как крепко он меня держит, тепло его дыхания и что я не чувствую необходимости смотреть через плечо, когда он здесь. Нравилось, что могу притвориться нормальным подростком, который делает что-то тайком от родителей, и что все

Было.

Как.

Надо.

Я почувствовала пальцы Майлза на своей спине.

– Базорексия, – пробормотал он.

– Будь здоров.

Он засмеялся:

– Это непреодолимое желание целоваться.

– Я думала, ты не слишком хорошо умеешь выражать свои чувства.

– Возможно, я использую слово в неправильном контексте. Но я совершенно уверен в самом слове.

Я поцеловала его в плечо. Майлз большим пальцем погладил меня по позвоночнику, и…

Этого было слишком много.

Слишком много, слишком быстро.

– Только не злись, – сказала я. – Но мне кажется, я не хочу этого. Не… прямо сейчас. Не здесь. Прости, не думала, что поменяю свое мнение.

Он тихо, с облегчением засмеялся:

– Это замечательно. Я думал, у меня будет сердечный приступ только от того, что уже было. Большее может убить меня.

Я втиснула руку между нашими телами. Его сердце над моей ладонью билось быстро и тяжело. Я приструнила его.

– Господи, ты прав, у тебя и в самом деле мог случиться сердечный приступ.

Я скорее шутила, но Майлз стыдливо откинулся назад. Его дыхание чуть усилилось.

– Нам поможет, если мы поменяем… позицию…

Мы отодвинулись друг от друга. Его дыхание нормализовалось. Мы сидели и смотрели друг на друга в темноте под одеялами. Он отыскал мою руку.

– Прости меня, – сказал Майлз. – Я не привык к прикосновениям.

– Я тоже.

Несколько минут мы молчали, а потом мне в голову пришла идея.

– Загадай кого-нибудь, – сказала я.

– Что?

Я улыбнулась:

– Загадай кого-нибудь.

Он посомневался, потом улыбнулся в ответ:

– О'кей. Загадал.

– Ты умер?

– Нет.

– Ты мужчина?

– Нет.

– Ты живешь за границей?

– Нет.

Женщина, живая, из США. Может, он не стал загадывать кого-то сложного.

– Ты имеешь отношение к Ист-Шоал?

– Да.

Выстрел в темноту:

– Ты в клубе?

Он помолчал.

– Да.

– Ты Джетта.

Он помотал головой.

Я нахмурилась:

– Тео?

– Нет.

– Ну, если это не они, то ты – это я.

Он моргнул.

– Это я?

– Я не мог думать о ком-то еще, – сказал он.

Он подобрался ближе ко мне и открыл свои объятия; я устроилась между его рук и положила голову ему на плечо. Майлз что-то прошептал по-немецки. Я закрыла глаза и снова положила руку ему на сердце.

Часть третья

Резиновые ленты

Тридцать пятая глава

Майлз скатился c кровати в полвторого ночи, на его лице была паника.

– Я должен идти. – Он нашел свою одежду. Я села, стряхнула сонливость и прикрыла грудь пледом.

– Что случилось? – прошептала я.

– Ботинки… где мои ботинки?

– Рядом с окном.

Он схватил их и надел.

– Мой отец знает, что я никогда не работаю после двенадцати.

– А что он сделает, если тебя не окажется дома вовремя?

Майлз перестал метаться и посмотрел на меня. Затем подобрал с пола куртку и накинул себе на плечи.

– Иди сюда. – Я протянула к нему руки. Он присел на краешек кровати, весь напряженный. Я повернула его лицо к себе и поцеловала.

– Ты можешь быть здесь в понедельник утром?

– Конечно.

Я поцеловала его еще раз и дала ему очки:

– Держи.

Тридцать шестая глава

На следующий день «У Финнегана» я все время улыбалась, не могла остановиться. Посетители определенно оставляли мне больше чаевых, чем обычно, но не потому, что я не опасалась, что они нашпигованы «жучками».

Такер заметил это.

– Почему ты такая счастливая? – недовольно спросил он, засовывая счета в кассу. Она вздрогнула, когда он с шумом задвинул ящичек.

– А мне не позволено быть счастливой? – поинтересовалась я. Но все же улыбаться перестала и почувствовала себя виноватой. Мне хотелось рассказать ему то, что я узнала от Джун, но он практически не разговаривал со мной больше. Я взяла магический шар Финнегана.

Я сделала что-то неправильно?

По моим сведениям, нет.

Такер смотрел на меня подозрительно.

– Ты ведешь себя так, будто выиграла в лотерею. Скажи мне только: это не имеет отношения к Рихтеру?

– Прекрасный вопрос. Ничего не буду говорить. – Я извинилась перед ним миллион один раз. Я работала за него, сама писала сценарии дискуссий на уроках английского и ни о чем его не просила. Мне было плевать, что я дала ему причину беситься. У него нет права комментировать наши с Майлзом отношения.

Такер обернулся и посмотрел на меня:

– Издеваешься. И до сих пор встречаешься с ним – после того, что он сотворил со мной? После всего, что он сделал?

– Такер, тебя абсолютно не касаются наши с ним дела. – Я понизила голос, чтобы парочка, сидящая за ближайшим столиком, не могла нас подслушать.

Такер словно мысленно заметался:

– Какие такие дела? Что вы с ним делаете?

Лицо у меня, должно быть, было того же цвета, что и волосы.