Я тебя выдумала

– Я же сказала. Тебя это абсолютно не касается. Сказала?

Голос Такера упал до шепота:

– Ты пудришь мне мозги. Ты спала с ним?

Я притворилась, что разбираюсь с кассой.

– Мы с ним вместе, ясно? Это все, что тебе необходимо знать.

Такер схватил меня за руку и потащил на кухню.

– Ты понятия не имеешь, что он хочет устроить тебе! Он же ненормальный, Алекс! Он не понимает, как воздействует на других людей!

Какое-то мгновение я могла лишь смотреть на него. Я уже была готова огрызнуться в ответ, но он не произнес того, чего я ожидала. Он не сказал: «Он дерьмо» или «Он воплощение зла».

Такер уже проходил через такое. Обстоятельства были несколько иные, но… Майлз причинил ему сильную боль задолго до того, как я встретилась с каждым из них.

– Я… Со мной все будет хорошо, Такер. – Я высвободила руку из его хватки. – Со мной все будет о'кей.

Такер покачал головой, упершись взглядом в пол. Проходя мимо меня, он что-то пробормотал, и я с трудом разобрала:

– Надеюсь.

Магический шар

Разговор номер семь

Все будет хорошо, правда?

Вне всяких сомнений.

Тридцать седьмая глава

Папа, похоже, не слишком страдал от того, что в понедельник его освободили от водительских обязанностей. Он лукаво улыбнулся мне, когда я вышла из своей комнаты.

Не знаю, чего я ожидала. Может, что Майлз будет выглядеть более счастливым, чем он выглядел? Может, того, что он разуверит меня в словах Такера? Прошел всего один день с тех пор, как я в последний раз видела его. И я не пыталась унять бушующее в моей душе волнение. Но когда я забралась на пассажирское сиденье, Майлз лишь едва улыбнулся мне. А потом его накрыло какое-то униженное, депрессивное состояние. Под глазами у него были темные мешки, словно он совсем не спал.

– Что случилось? – спросила я. – Что твой отец сделал?

– Ничего. – Он вел машину и смотрел прямо перед собой.

Я молчала до тех пор, пока мы не припарковались и не зашагали по направлению к зданию школы. Я заметила, что Майлз изо всех сил старается скрыть, что хромает.

– Почему ты хромаешь? Что с тобой? – взволнованно спросила я.

– Ничего. Ничего не случилось – я прекрасно себя чувствую.

– Майлз, что отец с тобой сделал?

– Не волнуйся об этом, – резко ответил он.

Я замолчала. Мы не разговаривали оставшуюся дорогу до кабинета английского, а когда сели на наши места, из угла класса, где угнездился Клифф, долетело негромкое ржание.

– Эй, Рихтер, – позвал его Клифф, – эти чертовы союзники надрали все-таки тебе задницу?

Майлз показал Клиффу средний палец и лег головой на парту.

Я посмотрела на его спину и песочного цвета волосы, и сердце у меня резко упало вниз, остановившись где-то в районе пупка. Может, я слишком уж размечталась. Может, Такер был прав. Может, эта поездка – все, что у нас было и будет. Может, он не…

Перестань думать об этом, идиотка!

Я посмотрела на мигающий флуоресцентный свет у меня над головой, затем на одноклассников, выглядевших отдохнувшими после каникул.

Волосы Селии приобрели какой-то странный цвет – смесь желтого и темно-русого, но кончики оставались зелеными. На ней был спортивный костюм Ист-Шоал, а голубые линзы испарились – ее глаза стали карими. Я не могла понять, почему ее лицо кажется каким-то странным, – а потом до меня дошло, что она не накрашена. Но и без макияжа, с прыщами на лице она была хорошенькой.

Так с какой стати она раньше дурака валяла?

Все о ней говорили, отпускали шуточки и ехидные замечания – достаточно громко, чтобы она слышала. А Селия просто сидела, сдвинув брови, и смотрела на крышку парты. Не было похоже, что она хочет убить меня. Или кого-то еще. Казалось, в ней вообще почти не осталось боевого духа.

Та часть меня, которая забыла, как она вопила о своих горящих волосах, о том, чего хочет, а получить не может, о подругах, жалела ее.

В тот день Майлз проспал все уроки. Особых усилий к учебе он не прилагал, но все же никогда не спал в школе. Учителя, должно быть, поняли, что что-то с ним не так, и не пытались будить его. За пять минут до каждого звонка он поднимался и ковылял в следующий класс. Кто-то в коридоре после пятого урока обозвал его нацистом, но он просто пошел дальше, не ответив задире.

Я не могла видеть его таким расстроенным. И когда после химии он направился в спортивный зал, я сунула учебники под мышку и взяла его за руку, сжав пальцы. Встала на цыпочки и поцеловала в уголок рта. На несколько секунд на его лице появилась настоящая улыбка.

Но когда мы дошли до зала, она исчезла, хотя Майлз по-прежнему крепко держался за мою руку. Члены клуба уселись на трибунах, а в нескольких футах от них примостилась Селия. Мы все знали, что так оно и будет, но счастья никто по этому поводу не выразил.

– Привет, босс, Алекс, – сказал Иван.

– Хотите что-то сказать нам? – спросил Ян, показывая на наши руки.

Майлз опустил глаза, словно забыл о том, что держит меня за руку, затем перевел взгляд на Ивана и Яна, их слегка ехидные улыбки и просто ответил:

– Нет.