Обратившись к тем людям, я сказал: «Я питаю глубокое уважение ко всем ученым мужам, независимо от того, из какого рода они происходят, и все знают, что я никогда не обагрил своих рук кровью ученого, и тот, кто лежит в этой могиле был истинным ученым и считался великим среди своих современников и я прочитал две из его книг. И хотя будучи шиитом, он излагал в тех книгах некоторые вещи, с которыми я не могу согласиться, тем не менее они не умаляют их научной ценности».
Я провел в Рее три дня, чтобы привести в окончательный порядок все дела, связанные со снаряжением и обеспечением войска, затем через Керманшах направился в сторону Багдада и поскольку предполагал, что племена той местности могут доставить хлопоты в районе ущелья Патак, еще до подхода к тому месту, часть войска расположилась там, следя за обстановкой по всей той местности, для того, чтобы можно было спокойно пройти через тот район и попасть в Багдад, расположенный на берегу реки Деджлэ Багдад, как и при первом моем посещении, был необъятным и вызывал душевный подъем, но я не мог оставаться в нем, я бы не сделал этого, даже если бы сильно желал. Я пригласил сведущих мужей, чтобы расспросить их о стране Шам. Они рассказали: «Шам — это обширная страна с просторными долинами, в ней расположены два горных хребта, один на севере, второй на юге. Каждый из тех горных хребтов сам по себе представляет собою целую страну, на их склонах и ущельях живет множество людей. Если хочешь пребывать в покое и безопасности», советовали они, «то будучи в Шаме, держись подальше от гор Друз, что на юге страны ибо там живут племена, носящие то же название, с ними хоть пятьдесят лет воюй, все равно не победишь. Часть из них заняты земледелием, часть — животноводством, если им случается воевать, они покидают свои села и уходят в горы, уводя всех своих животных с собою, они питаются там молоком и мясом, шьют себе одежду из их шерсти. Ты можешь хоть пятьдесять лет держать осаду вокруг тех гор, изобилующих ручьями и пастбищами, тем не менее не сумеешь вынудить друзские племена покинуть те горы и спуститься вниз.
К северу от Друзских гор расположена центральная часть страны Шам, состоящая из обширных, жарких и маловодных равнин, ведя войско по той местности ты столкнешься с нехваткой воды, поэтому лучше всего пройти через Шам по его северной части, где расположены горы Ансариюн, с тех гор сбегают в долины многочисленные ручьи, следуя через тот район ты всюду найдешь достаточно воды, войско без затруднений пересечет ту местность, идя по долинам, расположенным у подножия гор Ансариюн».
Я согласился с теми рекомендациями и направился в страну Шам
Я спросил проводников, что это за люди. Те пояснили, что это — исмаилиты, их обычай требует, чтобы лица мужчин закрывала маска и это требование не касается женщин. Поскольку в ту ночь нам предстояло сделать привал в той местности, я велел привести к себе для беседы нескольких из тех мужчин, что носили маски. Я полагал, что они будут говорить на арабском языке и потому был удивлён, услышав как они говорят по-персидски. Я спросил, кто они и почему они говорят по-персидски. Они ответили, что по происхождению они — иранцы, предки которых переселились в Шам из Ирана.
Я спросил, когда имело место то переселение. Они назвали шестьсот пятьдесят шестой год хиджры по лунному календарю. Я заметил, что они точно помнят дату своего переселения. В ответ они молчали, опустив головы. Я сказал, что им нечего опасаться, они могут смело рассказать все, о чём знают и что мне доставляет удовольствие расширять свои знания. Один из них молвил в ответ: «О, Аллах всемогущий, каждый исмаилит не забудет тот шестьсот пятьдесят шестой год, ибо именно в том году Хулагу-ханом, монголом были разрушены все крепости и замки исмаилитов, по всему Ирану и особенно в Аламуте, и тот год является траурной датой для всех, кто исповедует исмаилитскую веру».
Я спросил, почему их лица скрыты под маской? Они пояснили: «Разрушив исмаилитские замки и крепости, Хулагу-хан издал повеление казнить всех наших отцов, сказав, что следует убивать всякого, кто является исмаилитом. Люди знали наших предков в лицо, их легко можно было опознать и убить, последнее не только одобрялось, всякому убившему исмаилита Хулагу-хан и его наместники обещали награду».